"Игорь Гергенредер. Гримаска под пиковую точку (Рассказ)" - читать интересную книгу авторапоцелует кончики пальцев), а от стогов пахнет головокружительно терпко, и
травы как бы на глазах тянутся вверх, ухо слышит шевеленье корней в жирном чернозёме, хочется впиться зубами в сочные стебли: кажется, заструится нектар - приторно-сладкий, тяжёлый мёд. В поисках жаворонка глаза поднимаются к небу - глубокому, синему, там скользит чётко очерченный ястреб. - Зачем же так, позвольте... - в голосе Далмата Олеговича необычайная мягкость: он протягивает ей полотенце - собираясь обуться, она машинально потёрла ногу о ногу. Она мотает головой, но невольно подчиняется и, обмахивая ноги полотенцем, опирается на галантно подставленный локоть. Интересно, он просто бабник или... Судя по всему, на даче один - жена где-нибудь в городе... а может, разведён, свободный мужчина с осанкой патриция... Он встретился с ней взглядом - обратила ли она внимание на цвет его халата? (Халат заботливо подан Петронием Никандрычем). Цвет гнилой вишни, не правда ли, своеобразно? утреннее мужское кимоно, из Саппоро. А что - она действительно художница? Ну-ну, это он так... А платье совсем ни к чему сейчас натягивать - на даче она примет душ, переоденется. Пожалуй, он прав. Раз уж он угадал в ней нимфу, она пройдёт по лугу без платья. Колоритная группа - викинг в мантии цвета запёкшейся крови, полуобнажённая дева, царственный пёс и усатый дядька... И, глянув на себя со стороны, она внутренне хохочет: оказывается, она ещё способна на экстравагантность. И на ликование тоже. А почему бы и нет? Прихотливая истома позднего утра, остроупоительное ощущение жизни и наслаждение шагать по лугу и дышать. Свободно дышать... Целую вечность не выдернула травинку, стала жевать. Лёгкая жажда и кисловатый вкус травинки вызвали представление о кумысе, известном лишь по книгам, оторопело услышала, что смеётся и довольно громко. - Чему вы? - Увидала себя в степи доящей кобылицу. - А что - вполне гармонируете с такой ситуацией. Степь, табун... Вашей натуре присущи удаль и бескрайность. А мне больше импонируют здешние плотные лесопосадки. Люблю надёжность. На тридцатилетие Победы меня приглашали в Нальчик. Рядом, в Долинском с его целебными ванными, - чайные розы, плодовый сад, ореховые деревья в три обхвата, атмосфера непоколебимой устойчивости. Патриархальность, тишь. Нас обслуживали девицы не старше шестнадцати: муслиновые туники до пят, под ними шальвары, но всё совсем прозрачное... Подносили халву разных сортов, рахат-лукум и ка-а-кой шербет!.. - Да вы просто змей-искуситель. Они уже возле дачной изгороди, и тут на луг выкатывает авто. - Гости съезжались на дачу, - произносит Касопов с неудовольствием. Шорох шин по траве, лающий Ажан, чета из "жигулей": обоим под сорок, он с пухлыми волосатыми ручками, которые непрестанно движутся; она сдобная; рыжая чёлка, золотой кулон на полной шее. Привет! Ах, привет! Чудесненькое утречко! Безусловно! Разве что солнечной радиации чуток лишку, чревато мутационными изменениями в потомстве: в третьем поколении может появиться альбинос. Неважно, лишь бы не австралопитек. А что вы имеете против австралопитека? Австралопитек с умом, по нашим временам, - венец мечтаний: великое здоровье и жизнестойкость! Всё - Далмат в своём амплуа! Безусловно, |
|
|