"Игорь Гергенредер. Гримаска под пиковую точку (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

поцелует кончики пальцев), а от стогов пахнет головокружительно терпко, и
травы как бы на глазах тянутся вверх, ухо слышит шевеленье корней в жирном
чернозёме, хочется впиться зубами в сочные стебли: кажется, заструится
нектар - приторно-сладкий, тяжёлый мёд. В поисках жаворонка глаза
поднимаются к небу - глубокому, синему, там скользит чётко очерченный
ястреб.
- Зачем же так, позвольте... - в голосе Далмата Олеговича необычайная
мягкость: он протягивает ей полотенце - собираясь обуться, она машинально
потёрла ногу о ногу.
Она мотает головой, но невольно подчиняется и, обмахивая ноги
полотенцем, опирается на галантно подставленный локоть.
Интересно, он просто бабник или... Судя по всему, на даче один - жена
где-нибудь в городе... а может, разведён, свободный мужчина с осанкой
патриция... Он встретился с ней взглядом - обратила ли она внимание на цвет
его халата? (Халат заботливо подан Петронием Никандрычем). Цвет гнилой
вишни, не правда ли, своеобразно? утреннее мужское кимоно, из Саппоро. А
что - она действительно художница? Ну-ну, это он так... А платье совсем ни к
чему сейчас натягивать - на даче она примет душ, переоденется.
Пожалуй, он прав. Раз уж он угадал в ней нимфу, она пройдёт по лугу без
платья. Колоритная группа - викинг в мантии цвета запёкшейся крови,
полуобнажённая дева, царственный пёс и усатый дядька...
И, глянув на себя со стороны, она внутренне хохочет: оказывается, она
ещё способна на экстравагантность. И на ликование тоже. А почему бы и нет?
Прихотливая истома позднего утра, остроупоительное ощущение жизни и
наслаждение шагать по лугу и дышать. Свободно дышать... Целую вечность не
бывала здесь летом. Пять... нет - шесть лет. Проходя мимо стога, она
выдернула травинку, стала жевать. Лёгкая жажда и кисловатый вкус травинки
вызвали представление о кумысе, известном лишь по книгам, оторопело
услышала, что смеётся и довольно громко.
- Чему вы?
- Увидала себя в степи доящей кобылицу.
- А что - вполне гармонируете с такой ситуацией. Степь, табун... Вашей
натуре присущи удаль и бескрайность. А мне больше импонируют здешние плотные
лесопосадки. Люблю надёжность. На тридцатилетие Победы меня приглашали в
Нальчик. Рядом, в Долинском с его целебными ванными, - чайные розы, плодовый
сад, ореховые деревья в три обхвата, атмосфера непоколебимой устойчивости.
Патриархальность, тишь. Нас обслуживали девицы не старше шестнадцати:
муслиновые туники до пят, под ними шальвары, но всё совсем прозрачное...
Подносили халву разных сортов, рахат-лукум и ка-а-кой шербет!..
- Да вы просто змей-искуситель.
Они уже возле дачной изгороди, и тут на луг выкатывает авто.
- Гости съезжались на дачу, - произносит Касопов с неудовольствием.
Шорох шин по траве, лающий Ажан, чета из "жигулей": обоим под сорок, он
с пухлыми волосатыми ручками, которые непрестанно движутся; она сдобная;
рыжая чёлка, золотой кулон на полной шее. Привет! Ах, привет! Чудесненькое
утречко! Безусловно! Разве что солнечной радиации чуток лишку, чревато
мутационными изменениями в потомстве: в третьем поколении может появиться
альбинос. Неважно, лишь бы не австралопитек. А что вы имеете против
австралопитека? Австралопитек с умом, по нашим временам, - венец мечтаний:
великое здоровье и жизнестойкость! Всё - Далмат в своём амплуа! Безусловно,