"Игорь Гергенредер. Страсти по Матфею (Рассказ)" - читать интересную книгу автора - Проголодался ты у нас! Проголодался, миленький?..
- Нет-нет. - Прости... - её жалко-расстроенный взгляд, почти плачущие глаза из-под русой пряди. - Это я не тебе... - и движение головой за плечо - лишь одной ей свойственное движение, которым она отбрасывает со лба прядь: - Коленька у нас голодный, Коля наш проголодался. Скажи: забыли вы про меня, бедного, вот я и воюю! Быстрые тонкие пальцы крошат хлеб на расстеленную в углу газету; голубь, чуть растопырив крылья, вытягивает шейку, она склоняется над тощей птицей - что можно увидеть в этих оранжевых камушках?.. им её глаза, наверно, представляются сияющими озёрами... Озёра и стеклянные камушки - раздражение, раздражение от гнёта всей этой сумятицы. И пустота. Внутри и вокруг. Хотя она рядом - женщина, кормящая птицу. Изнуряющая пустота и смех - холодный, язвительный - по поводу убогой кухоньки с голубем в углу... - Когда они, наконец, оставят тебя в покое!.. Чуть не вздрагивая от раздирающего изнутри смеха, потирая лицо - оно вот-вот искривится в усмешке, - уйти в комнату, спиной чувствуя её моляще-жалостливый взгляд, не оборачиваясь, как бы в задумчивой отрешённости, пройти по скудновато обставленной комнате - вдоль стены громоздится покоробленный тёмного дерева комод с неровно выступающими ящиками, пройти к окну, которое выходит на маленькую церковь с двумя голубыми куполами. - Я же, Мариночка, говорю - дело не в них, а (хе!) в голубе... - Господи, как ты умеешь держаться! Какой ты у меня... ироничный! И постоянно, постоянно... Четвёртую зиму. Или меньше? Особенно, пожалуй, с начала этой зимы - сейчас февраль, да, с начала этой зимы, когда она принесла замерзающую птицу. А может, и нет... Эта квартира давно заставляет его напрягаться. И когда он, с чашечкой кофе, слушает диски: стереосистема - единственная дорогая вещь здесь. И когда слушает её игру на чиненном-перечиненном пианино - конечно, Бах, Стравинский. И когда тепло постели, казалось бы, должно лишь, усыпляя, баюкать... Всегда, всегда в этом уютном тесном пространстве тревога как бы понукает его бежать. Бежать, задыхаясь. И, поёживаясь, он водит взглядом по комоду, должно быть, невероятно тяжёлому, взгляд, скользнув чуть выше, упирается в полку с вертикально поставленными пластинками - джаз, романсы, классики. Бах - "Страсти по Матфею". Он безошибочно узнаёт эту пластинку - третью слева в ряду. * * * ...В магазине "Мелодия" четыре зимы назад. В шестом часу вечера. Несколько покупателей у прилавков. Вкрадчиво постанывающий голос певицы из динамика. Сумерки и поблескивающий обледенелый тротуар за стеклянной дверью. И лёгкая женская фигурка. И он, моложавый, среднего роста мужчина в ботинках на высоком каблуке - быть повыше никогда не мешает - мужчина, носящий визитные карточки в нагрудном кармане. |
|
|