"Игорь Гергенредер. Селение любви" - читать интересную книгу автора

медсестры, и няньки с ревностной важностью относились к исключительно
любимой мере.
Валтасар нагнул голову, потер рукой шею.
- А ты куда смотрела? Ты же была вчера тут!
- Вчера - это в одиннадцать ночи! Почему, после невозможного дня, я еще
и...
- Потому что давать советы все мастера, а быть ответственным... - он
упер испепеляющий взгляд в спину Агриппине Веденеевне, которая, до того как
проворно пуститься из комнаты, стояла в молчаливой скорби.
- Почему это я ответственна за постель? - спросила Марфа едко, с
вызовом отставив ногу.
- Потому что... потому что это твоя сфера...
- Да? А я считала, что моя сфера - операционная.
- И операционная, и постель, и... морг.
- Морг?.. - внезапно губы у нее искривились, задрожали, она, ярко
побледнев, отвернулась к окну.
Валтасар поглядел на меня с насильственной самоуверенностью, хмыкнул,
развел руками, что надо было понимать: "Вот так мы сами вызываем на
резкость, а потом обижаемся и плачем". Он подошел к жене, нежно ей зашептал
- я разобрал: "Малыш..." Между тем она на каблуках заметно выше его.
- Хамство - намеки с моргом! - запальчиво отмахнулась она, потом
повторила сказанное, но уже другим тоном, означавшим: "Хорошо, что ты
извиняешься, но, как хочешь, а такие шутки непростительны".


* * *


Впервые в жизни я завтракаю не с гурьбой детей, а с двумя взрослыми. Я
потрясен: до чего вкусной оказалась горячая пшенная каша, сваренная с мелко
нарезанной вяленой воблой! Поглядываю на взрослых: их немногословие,
непоколебимо-серьезный вид одушевляют поедание пищи настроением деловой
внушительности. Стараюсь быть чинным и терзаюсь: не нахальство ли -
попросить добавки?.. Вдруг Марфа, бросив: - Не возражай! - накладывает в мою
тарелку еще каши.
Я расцвел весельем, которое впервые в моей жизни не было одиноким.
Когда она спросила, чего мне хочется на десерт, попросил лакомство, о каком
бесплодно мечтал в учреждении: ржаной хлеб с подсолнечным маслом и
сладким-сладким чаем.
- Интересный вкус! - отметила она с вдумчивостью сомнения.
Наблюдала, как я обмакиваю хлеб в блюдце с маслом, подсаливаю,
откусываю, запиваю приторно сладким чаем - и неожиданно чмокнула меня в
щеку.
- А белый хлеб со сливочным маслом ты никогда не ел?
- Ел. По праздникам.
Она переглянулась с Валтасаром.
- Будешь ежедневно есть!
От небывалой сытости стало скучно: нельзя, как у нас в учреждении,
сыпануть кому-нибудь соли в чай.
Марфа, как бы сосредотачиваясь на тревожном, обратилась к мужу,