"Игорь Гергенредер. Селение любви" - читать интересную книгу автора

нежелательного...
Меня выкручивало в преодолении вызова. Я завел руки назад, вцепился в
спинку стула, скрючил пальцы здоровой ноги, стискивая всего себя, чтобы не
закричать: "Но я же не могу не думать! А думая - никогда не обхожусь без
выстрела! Я хочу-хочу-хочу хотеть того, о чем сказал!!!"


* * *


Лицо Евсея отразило как бы оттенок улыбки, что свойственна сдержанной
натуре при виде чего-либо интересного.
- В Арно бродит ранимое самолюбие, и он поймал всех вас на эффекте, -
сообщил он так, точно от него ждали объяснения. - Между тем, я чувствую, наш
друг - вовсе не экзальтированный лирик, а неразвившийся рационалист.
Проверим гипотезу? - спросил он меня и, отведя в угол, заслонив от взглядов,
принялся "гонять по математике".
Его работа была связана с исследованиями в заливе Кара-Богаз-Гол:
уникальный состав веществ в воде, происходящие процессы. Евсей занимался
математической частью.
Удовлетворившись моими ответами, он сказал намекающе:
- Все стоит на математике, из нее вытекает и в нее возвращается.
Хочется кому того или нет, но повседневность планомерна! Разлад с
рациональным оборачивается нолями и минусами.
Прибежала из кухни Марфа - позвала мужа, они принесли шипящие
сковороды: рагу из баранины, поджаренную на сале лапшу. Последствие моих
слов нашло себя в общем желании подстраховаться: включили магнитофон, чтобы
упредить возможность сомнений - у нас, под предлогом моего дня рождения,
нормальная бытовая гулянка.
Илья Абрамович, стараясь развеять неладное в обстановке, что цепко
держалось после сказанного мной, поднял стопку жестом, полным достоинства и
приятности:
- Царский пир! - и перед тем как чокнуться с Валтасаром, пожелал мне
немного аффектированно: - Чтобы ты так жил!
Взрослые выпили, закусывают соленой килькой, подхватывая на вилки
промасленные кольца лука. Мне и трехлетнему Родьке дали компота из
сухофруктов - понемногу, чтобы сладкое не перебило аппетит. Магнитофон
выдает исполняемое с деланной заунывностью, кем-то безголосым:

Будет вьюга декабрьская выть -
То его понесут хоронить...

Родька стал приплясывать, и его вид был само чувство ответственности.
Мои нервы еще гудели, но не так воспаленно. Евсей скосил на меня глаза и,
намазав кусок мяса горчицей, уклончиво улыбаясь, взял рюмку:
- Водка для рационалистов - вода жизни, - рассуждал он как бы сам с
собой, - дозированная, она разгружает, чтобы не было крена в сторону
невозможного...
В дальнейшем у меня будет вдоволь оснований вспоминать этот день, и
однажды, уже в зрелую пору, я уловлю в себе то, что облеку в образ: пролито