"Игорь Гергенредер. Стожок на поляне ("Комбинации против Хода Истории", #6) (про гражд.войну)" - читать интересную книгу автора

Поставил самовар на стол.
- В загробную жизнь, я полагаю, не веришь?
Человек - навзничь лежит - взволновался:
- А это зря вы! Всегда я верил и верю, что тутошним не кончится. Конечно,
что там калёные сковороды или, напротив, сады - не верю. Но я знаю: срачи
там будут со срачами, а гордые с гордыми!
"Гордые - с гордыми..."
- Встань, Витун. Чаю выпей у меня.
Гость, поднявшись, вернулся за стол в какой-то твёрдой неспешности, строго
принял из рук хозяина чашку круто заваренного им чаю. Ноговицын ложкой
щедро насыпал сахару.
- А ты гордый, Витун? - хозяин смотрит в упор. Гость ровно поднёс чашку ко
рту, подув, отхлебнул в неком отдохновении.
- Помните, под Белебеем нас отрезали? Было наших не мене двухсот человек.
Офицеров немало... средь них - кавалерийский ротмистр, гвардеец-полковник.
Но под кинжальный огонь кто кинулся первым? Вы. И я - вторым!
Лицо стало вдохновенно-суровым, напряжённо пригубив чаю, произнёс с
расстановкой:
- Выпади мне - третьим, я бы на месте остался. И вторым - кроме как за
вами - ни за кем!
Ноговицын налил себе чашку, не смотря на собеседника - словно и нет
никого, - как бы сам с собой поделился:
- До чего надо измельчать, чтобы мстить не виновникам, а овцам.
Витун с болью в глазах мотнул головой. Потом, будто оправившись, сказал в
упрямой злости:
- Не овцы они, а сознательная сволочь! Не мне вам говорить, кто жёг
усадьбы... А что мне больнее всего - почитай, в каждой деревне они -
голодрань ленивая - резали чужой чистопородный племенной скот! После
такого жалость к ним меня не возьмёт. Да и сами вы - только играетесь в
жалость...
Ноговицын, сидя смирно, ответил тоном странной покорности:
- Я не про жалость, я про мщение. Это - как под огонь кидаться... Коли
мстить - то мстить первым виновникам.
Витун хотел перебить - хозяин, низко склонив голову, попросил:
- Дослушай. Знаю - скажешь: вольно вам это толковать, в укромном местечке
сидючи... Было - и прошло: с твоим приходом. Посиживал, на ушицу дул - и
не горело жара во мне. И ныне его нет. Холод есть! Холод, Витун. Только я
моим холодом лютым не мог до виновников достать. А теперь - когда ты
послан - достану.
Гость, жадно допив чашку, подался вперёд:
- Вправду будете с нами?
- Буду как тогда - под Белебеем.
Маленькие глаза Витуна тлеют звероватым огоньком.
- Как понять-то вас?
- А ты, как под Белебеем, - будешь?.. Нет, не отвечай... так оно для меня
яснее. А понять - в своё мгновение поймёшь. Но понявши... - повторил с
нажимом: - понявши - уже сам не попорть!
Лицо Витуна сейчас вопрошало - вопрошало кричаще, до страдания. Однако же
вопроса не высказал. Просунул палец за ворот френча, точно он резал мощную
короткую шею, почёсывая её, выговорил о давнем: