"Игорь Гергенредер. Комбинации против Хода Истории (Сборник "Комбинации против Хода Истории", повесть 3) [АИ]" - читать интересную книгу автора

- Ругаю.
- За чего?
- За германский мир. За посрамленье России!
Красногвардеец Сунцов хихикнул:
- Артист!
Пудовочкин с удовольствием глядел на калеку.
- А чего тебе Россия? Ей до тебя, чай, и дела нет.
Арестант всмотрелся в него, глаза вдруг налились кровью, он затрясся
еще сильнее, притопнул здоровой ногой.
- Как это - дела нет? Я за нее принял мое страданье и желаю принять и
мою долю славы! Победи Россия германца - у нее слава! И я могу всякому
сказать, что не бросовый я человек, а я человек от славы России!
- Ты погляди! - восхищенно воскликнул Сунцов. Кругом смеялись.
- А ты нахал, - мягко высказал Пудовочкин калеке. - Так и надо. Мы все
нахальные. Ешь досыта!
Красные ржали, но без злобы. Солдат потоптался и опять за колбасу.
Вдруг увидел направленный на него пистолет. Десятизарядный "манлихер" в
ручище гиганта представлялся дамским оружием.
Гужонков с набитым ртом спросил так, как спрашивают, нет ли чего
запить:
- Убьешь?
- Необязательно. Я нахальных уважаю. Назови кого-любого врага заместо
себя, вон хоть бы колбасника, мы ему - аминь, а тебя возьму в мой штаб.
Стоящий арестант подергивался, а лапища богатыря с пистолетом была
недвижна, глаза веселы.
Калека с внимательностью раздумывал:
- В штаб?
- Ага! Ты человек военный. Нахальный. Будешь не бросовый, а от нашей
славы человек, от ба-а-льшой славы...
Гужонков подался к сидящему: - Серун! - внезапно кинул руку ему в лицо.
Кулак слегка коснулся его носа. Пудовочкин неожиданно - нестерпимо-режуще
для слуха - взвизгнул, прыжком взлетел на ноги, отпрыгнул назад, крича: -
А-ааа! - стреляя в Гужонкова.


4.


Его бросило навзничь, пули опять и опять пронзали бьющееся тело.
Бородатый, пятясь, разряжал в него "манлихер", крикнул так, что крик
показался не слабее выстрелов:
- Он меня докоснулся!
На цыпочках обходил лежащего. Огромная фигура двигалась с поразительной
легкостью. То, что громадина с какой-то трепетной грацией переступает на
носках, пригибается - словно крадется играючи - выглядело бы смешным, если б
не подплывающий кровью человек на полу. Косясь на него, бородач боком вышел
из колбасной, озираясь, двинулся по улице. Взгляд задержался на высоком
прохожем.
Семидесятилетний Яков Николаевич Братенков с вислыми седыми усами
стоял на тротуаре и взирал на Пудовочкина. Яков Николаевич много лет