"Сергей Герасимов. Портрет художника в зрелом возрасте" - читать интересную книгу автора

"Конечно, интересно, - ответил я, - в детстве я тоже рассказывал
ужастики. Очень хорошо получалась. Тоже было интересно". Я имел ввиду все те
истории, которые я рассказывал летними вечерами на даче. Те рассказы, от
которых стекленели зрачки.
Они все были ужастиками. Ужастики я мог выдумывать по дюжине в день, и
все были разными. К сожалению, эта ужасная легкость сохранилась до сих пор -
а открытая дверь всегда манит войти.
Прошло еще лет семь или восемь до того, как я отнес свой рассказ в
редакцию. Редакция была очень захолустной: она находилась на краю города,
там, куда еще не протянули трамвайную или иную линию. На двери редакции был
написан только номер квартиры, больше ничего. Я смело позвонил и мне
открыли. Как оказалось, редакция журнала состояла из одного главного
редактора, но журнал, тем не менее, выходил и печатал рассказы. Мой рассказ
был хорош, хотя я уже сделал к том времени не одну значительную уступку
Горынычу. Эти уступки были ничем, по сравнению с теми, которые мне
предстояло сделать.
Рассказ еще не был ужастиком, но слегка походил на него. Это был
серьезный рассказ о жизни и смерти людей, исследующих пещеры. Редактор
прочел мои странички и ничего не понял. Его лицо было озадаченным. Он умел
сортировать по качеству те наборы слов, которые приходили к нему - поэтому
он не мог назвать рассказ просто чепухой и посоветовать мне заняться чем
угодно, но не литературой. Но ничего другого он тоже сказать не мог. Мой
рассказ он понял не больше, чем древние взрослые поняли мой рассказ о жизни
Марьи Ивановны.
- Может быть, вы мне покажете еще что-нибудь? - спросил он.
У меня был еще один рассказ и я его показал. Зря, конечно, ведь второй
рассказ был еще более непонятен, чем первый.
- Это хорошо, - сказал он, прочитав, - но мы такого не печатаем. Я вам
посоветую обратиться... И он назвал куда. Туда я впоследствии обратился.
- А что вы скажете о первом рассказе? - робко спросил я.
Тогда я считал, что если на свете и существуют непогрешимые люди, то
все они работают главными радакторами журналов.
- Мне не совсем понятно, - сказал он, - вот, например, это слово.
Слово было "мана".
Я начал объяснять и говорил долго, минут двадцать, примерно. Он перебил
меня (хотя я видел, что его глаза уже начинали стекленеть) и спросил о
другом слове. Я снова начал объяснять. Он снова перебил меня:
- В вашем рассказе всего две странички, а чтобы его понять, нужно
написать еще целую книгу. Нужно писать проще и доступнее. Смотрите, сейчас я
вам покажу.
Это был мой первый урок писательского мастерства. Он был неплохим
человеком, я думаю, он действительно хотел мне помочь.
- Вот здесь нужно написать: "из пещеры послышались крики, стоны", -
сказал он.
И я совершил свое первое преступление - я согласился с криками и
стонами.
Конечно, я понимал, что люди, исследовавшие пещеру, ушли очень глубоко
(они шли в глубину не меньше пяти или семи часов), а значит, никаких криков
и стонов из пещеры не доносилось. Да и с какой силой нужно стонать, чтобы
твой стон донесся из пещеры? И третье: стоны не могли послышаться сразу -