"Сергей Герасимов. Эпоха игры" - читать интересную книгу автора

темноте. От черноты в моих глазах мерцают фиолетовые овалы; я тру глаза,
создавая этой бесполезной манипуляцией целые фонтаны красных и зеленых
брызг. Фиолетовое дребезжание, как ни в чем не бывало, продолжает гулять в
сокровенной глубине моих глаз. В абсолютной темноте человеческий глаз
начинает видеть сам себя. В абсолютной тишине ты слышишь движение
собственной крови. А что слышит душа, которой некого любить?
Я слышу отчетливое позвякивание металла. Значит, лодка все же здесь.
Новая Керри выбрала то же место, которое нравилось Керри настоящей. Я
собираюсь посетить тот остров. Если бы кто-то спросил меня, зачем мне это
нужно, я бы мог дать много правдоподобных ответов, но ни один из них не
был бы правдой. За две недели я состарился на пять лет, по крайней мере, с
виду. Если в то, что рассказал Александр, вплетена хотя бы нить истины, то
мне осталось жить несколько месяцев. Значит, я сражаюсь за жизнь.
Чепуха. Если загробная жизнь похожа на нашу, то в умирании совершенно
нет смысла. Если та жизнь лучше, то смерти бояться нечего; если хуже, то
мы на этом свете видели столько, что сумеем приспособиться и там. Если там
пустота, то ведь и здесь пустота тоже. Нет, я не сражаюсь за жизнь. Может
быть, я хочу спасти настоящую Керри от того, что ей грозит? Может быть.
Может быть, я хочу отомстить восьмерым подонкам, забившим насмерть
невинного ребенка? Может быть. Что слышит душа, которой некого любить? Я
прислушиваюсь.
Я просто хочу, я играю. Я человек эпохи игры.
Я завожу мотор и медленно выхожу в пространство безлунной океанской
ночи. Удивительно, но в этих местах никогда не бывает высоких волн. Лодка
покачивается, как колыбель, изредка сбиваясь с ритма, подпрыгнув на
несвоевременном гребне. Звук мотора пугает тишину. Я смотрю на звезды.
Сейчас в них не больше мистического, чем в логарифмической линейке, потому
что я должен использовать их. Необходимость убивает красоту.
Я нахожу Полярную - единственную звезду, которая не ползает по
небесному шарику, как беспокойная козявка по глобусу. Полярная - над самым
горизонтом, у трепещущей линии, разделяющей две бесконечности. Если
держать ее все время справа, под углом градусов 45, то промахнуться
невозможно. Еще до утра я буду на Острове Керри.
В лодке я нахожу винтовку и припасы, трудно сразу сказать, что
именно. Но все это мне пригодится.



17

Я вижу, как движется время. Ночное небо поворачивается, над
горизонтом слева всплывает оранжевая Луна - маленькая, будто игрушечная.
Некоторое время объяснение этой иллюзии занимает меня. Луна отрывается от
собственной яркой тени, сверкающей, как спины неисчислимой стаи сельдей,
зависает в воздухе и начинает всплывать. Она всплывает уверенно и ровно,
как монгольфьер, сбросивший балласт. Звезды гаснут одна за другой, - не
потому, что скоро утро, а потому, что близится время тумана. Туман
сгущается незаметно; он ласково гасит звездное небо; потом в нем тает Луна
- медленно расплываясь и теряя свою совершенную форму, она тает, как
мороженное в жару; потом туман становится осязаем, видим и приобретает