"Сергей Герасимов. Машина снов (Цикл "Машина снов")" - читать интересную книгу автора

- Разве я прожил здесь всю жизнь? - спросил Ульшин.
- Всю, кроме последних семи часов, - серьезно подтвердил Прокруст, -
семь часов еще осталось.
...В садике детям давали пластилин, чтобы они играли и не мешали
взрослым. Была и воспитательница, белая женщина как облако, она объясняла,
что из пластилина можно слепить все что видишь. Ульшин видел многое, но
ярче всего - цветные сны. В снах ему являлись странные существа: некоторые
со многими ногами и головой, непохожей на человеческую; некоторые, умеющие
летать; некоторые плавать; некоторые были расцвечены всеми возможными
красками и множеством невозможных. Были и великаны со многими руками, они
качались и не могли ходить, вросшие в землю. Маленький Ульшин пробовал
слепить все это, но не мог. Однажды, когда он был уже старше, ему удалось
скромно повторить яркое пушистое, быстрое существо из сна - он показал
подобие воспитательнице.
- Такого не бывает, - сказала она тогда...
- Странно, - сказал Ульшин сам себе, - я почти не помню своих снов.
Как же мне возвращаться?
Оглянувшись, он увидел, что Волосатик с Прокрустом исчезли и что сам
он снова сидит в своей камере.

Он положил фонарик на тумбочку и подпер его тапочком - так, чтобы
свет падал на лицо, - и приступил к работе. Оставалось еще несколько часов
и множество желаний, одно из которых сокровенное - вылепить свой портрет и
оставить портрет жить после собственной смерти.
Он быстро слепил болванку, очень похожую по форме на собственную
голову и начал священнодействовать. Лицо в зеркале было некрасиво -
одновременно свое и чужое: свое, потому что зеркало не может врать, и
чужое, не имеющее тех черт, которые без сомнения были самыми важными в
Ульшине. Люди, которые не нравятся себе в зеркале - это люди со слишком
большим самомнением, - подумал Ульшин и сразу стер эту мысль, не разглядев
до ее конца.
Промучившись около часа, он положил зеркальцо глазами вниз. Работа
пошла быстрее, покатилась как с горки. В шесть включились лампочки,
загорелись в полнакала. Пластилиновое лицо уже успело набрать схожесть -
не с физическим Ульшиным, а с настоящим - и продолжало набирать.
За спиной возникли Волосатик с Прокрустом и стали неуважительно
наблюдать, ожидая половины седьмого. Не дождавшись, Прокруст протянул руку
и взял пластилиновую голову.
- Смотри, - сказал он, обращаясь к Волосатику, - похоже на человека.
В детском саду я такие же лепил.
Он сжал толстые пальцы с выпирающими костяшками и черыми волосками на
каждом суставчике. Мягкий пластилин протек сквозь пальцы, теряя
совершенство формы и душу, которая уже готова была воплотиться, но не
воплотилась.
- Ты поплачь, - сказал он Ульшину, - а то потом времени не будет.
Они взяли его под мышки и повели по коридору. В коридоре стояла
Полина и вязала рукавичку.
- Я решил умереть достойно! - крикнул ей Ульшин, - я не позволю им
наслаждаться моими муками!
Выкрикнув так, он заплакал.