"Сергей Герасимов. Машина снов (Цикл "Машина снов")" - читать интересную книгу автора

касалось подвигов Геракла и нкоторых других настоящих мужчин. Дело в том,
что сам Ульшин был далеко не Гераклом и настоящим мужчиной его назвать
можно было только в темноте. Поэтому перевоплотиться в Геракла было бы
неплохо, для разнообразия. Так решил Ульшин.
На столе лежал комок пластилина, жирно-блестящий, с прилипшими
кусками спичек и мухами. На обоях был прикноплен неудавшийся рисунок кисти
Ульшина, рисунок изображал динозавра. (Ульшин любил рисовать, но рисовал
на два с минусом - неразделенная любовь к искусству) Динозавр имел
утолщение на хвосте величиной с его собственную голову, поэтому казался
двухголовым, редкая уродина. Рядом с динозавром - фотография Полины. Что
особенно замечательно - динозавр и Полина неуловимо похожи, будто списаны
с одного оригинала.
Все, пора спать. Ульшин в последний раз посмотрел на банку пива (на
подоконнике, хочется выпить, но завтра), на динозавра с Полиной, на комок
пластилина и закрыл глаза. Нажал нащупанную под одеялом кнопку. Все
закружлось, поплыло, логика и закономерность вывернулись наизнанку, но все
равно остались логикой и закономерностью. И Ульшин попал в нужный сон.


1.

Дуэль была назначена на завтра.
Соперником Ульшина будет Шакалин, всегда желто-коричневый из-за любви
к форменным костюмам и из-за сочной коричневости этого "Ш-К" в фамилии.
Сейчас, в свой наверняка последний вечер, Ульшин вспоминал Шакалина
правильно-перевирающим внутренним зрением, и видел его только в одном
цвете, в коричневом. Шакалин имел плоское, чуть геометрическое лицо (не
дотягивающее до квадратности), узкие глаза с желтыми веками, ШироКую,
ШоКоладнцю улыбку, жил с двумя тугими, налитыми плотью ШКольницами,(сразу
с двумя, почему он, а не я, какой неправильный сон!) и хорошо помнился
Ульшину по ШКоле - каждое воспоминание как пощечина.
Надо же было так вляпаться с первого же сна.
Лампы дважды мигнули - это означало двадцать три часа. Через час
выключат свет. Осталось восемь часов. Дуэль назначена на семь.
- На семь назначена дуэль - эль-эль - и нет никаких шансов, - пропела
кукушка в часах.
Ульшин взглянул на кукушку и она смущенно спряталась в часы; часы
исчезли.
Ульшин подвинул тумбочку, так чтобы она оказалась сзади и справа от
лампы, расстелил клеенку, поставил зеркальце и приготовил пластилин.
Пластилин был мягким из-за жары и блестящим в тех местах, где он отклеился
от клеенки, жирным на ощупь. К нему прилипли обломки спичек, камешки,
несколько мертвых мух.
Скрипнув дверью, молча вошла Полина и молча села на нары.
Только что там стоял диван.
- Куда делся мой диван? - спросил Ульшин.
- Ты же в тюрьме, а в тюрьме нары положены, - логично объяснила
Полина.
- Ага, - сразу согласился Ульшин. Против логики не возразишь.
Полина - рыжая, полная как и ее имя, в веснушках по всему телу, даже