"Сергей Герасимов. Машина снов (Цикл "Машина снов")" - читать интересную книгу автора

Волосатик засмеялся. Буква "О" у него выходила не совсем ровной -
верхняя губа приподнималась сильнее.
- Где Ульшин? - спросил он.
- Не знаю. Мы с ним гуляли, а потом я ушла.
- А что это?
- Это он слепил из пластилина. Называется цветок. Специально для
меня.
Волосатик протянул руку и пощупал один из листков.
- Не похоже на пластилин.
- Это пластилин с кровью, - обяснила Полина, - капля человеческой
крови делает пластилин очень прочным. Вы об этом не слышали?
- Слышал, именно сегодня, - сказал Волосатик. - Передайте Ульшину,
чтобы не опаздывал. Все билеты проданы.
Когда Полина ушла, Волосатик откинул волосы со лба (нельзя же все
время ходить слепым, глаза испортятся) и дважды стукнул в стену. Вошла
группа людей, каждый из которых выглядел обыкновенно, но вместе
составлявших очень тяжелый и неприятный образ.
- Ращщитайсь! - скомандовал Волосатик.
- Первый-второй-третий-четвертый-пятый-шестой-седьмой-восьмой!
- Все ко мне в кабинет, получите инструкции и оружие.
Он ненадолго остался в камере Полины, чтобы дочитать последние
страницы дневника Шао Цы. Последние страницы великий китаец дописывал уже
приговоренный к смерти, за несколько часов до того, как его втолкнули в
яму. Неспособный сосредоточиться в такой момент он писал короткими
отрывками, но очень сильно. Перед смертью каждому хочется сказать такое
слово, которое приколет его образ к будущим векам как кнопка прикалывает
открытку к стене.
"Истина искусства в том, - писал Шао Цы, - что оно разрушает темницы.
Именно поэтому деспоты всегда преследуют искусство". Волосатик записал
карандашиком на полях: "Истина искусства в том, что оно разрушает. Именно
поэтому твой долг преследовать искусство."
Хороший получится плакат, - подумал он, - напишу так и повешу в своем
кабинете. Тогда никто не скажет, что я не работаю над идеологией.

Полина вернулась поздно. Она пошла и потолкалась в центральной
пыточной, чтобы встретить наблюдателя, встретила, погоревала о том, что
приговоренный не явился (наглость какая! Что он себе думает?), потом
вместе погуляли по коридорам, дождались ужина. Она взяла четыре обеда и
два сухих пайка для ужина, но не удержалась и один паек съела по дороге.
Когда лампы включили в полнакала, она попрощалась с новым другом,
договорилась о встрече и пообещала, что обязательно придет. Потом, еще на
радостной волне, пошла к Ульшину. У входа стоял незнакомый наблюдатель и
смотрел на нее с натренированной подозрительностью. Полина назвала имя
своего нового друга и была пропущена.
Подходя к той галерее, где вчера ее кусал сумасшедший, она
почувствовала предварительный страх. Но сумасшедшего творца нигде не было,
вместо дерева торчал невысокий пень, срезанный очень аккуратно (только
обломки веточек валялись здесь и там, да опилки подметены плохо, явно
мужская рука). Пластилиновое дерево было повалено и раздавлено. По нему
прошлись несколько мужских ног с разными размерами обуви и разным рисунком