"Элизабет Джордж. Прах к праху " - читать интересную книгу автора

принесли телеграмму. Каким-то образом она договорилась, чтобы ее принесли, а
не зачитали по телефону. Без сомнения, ей хотелось произвести незабываемый
эффект.
Я заглянула в нее не сразу. Я наблюдала, как Барри измельчает лезвием
бритвы кокаин, и все мое внимание было сосредоточено на мысли: скоро ли?
Дверь открыл Кларк. Он принес телеграмму в гостиную и со словами "Это
тебе, Лив" положил ее мне на колени. Потом включил музыку и открыл бутылку с
маслом. Я стянула футболку, потом джинсы.
- Читать не будешь? - спросил Кларк.
- Потом, - ответила я.
Он налил масло, и - началось. Закрыв глаза, я отдалась волнам
удовольствия, захватившим сначала плечи и руки, потом груди и бедра. Я с
улыбкой слушала, как постукивает лезвием Барри, дробя волшебный порошок.
Когда все было готово, Барри, захихикав, сказал:
- Ну теперь повеселимся.
О телеграмме я забыла до следующего утра, когда проснулась с тяжелой
головой, во рту ощущался вкус размякшего аспирина. Кларк, обычно первым
приходивший в себя, брился, готовясь к очередному Дню в Сити, посвященному
финансовым премудростям. Барри лежал как бревно там, где мы его оставили, -
наполовину сползшим с дивана. Он лежал на животе, и его поджарые ягодицы
казались двумя розовыми оладьями, а пальцы то и дело подергивались, словно
во сне он пытался что-то ухватить.
Разбудить Барри не удалось, и пришлось звонить ему на работу,
притворяться сестрой и врать, что у него простуда.
Проводив Кларка, я вернулась в гостиную. Шлепнула Барри по заду, он
застонал. Тогда я пощекотала его яйца, он улыбнулся.
- Давай же, туша, - сказала я. - Нас ждут великие дела. - И перевернула
его на бок. Тогда я и увидела телеграмму снова. Она валялась на полу, и
сонные пальцы Барри скребли по ней.
Сначала я отшвырнула телеграмму и, опустившись на пол, занялась Барри.
Увидев, что ничто не выведет его из ступора, не говоря уже о том, чтобы
подвигнуть его на какие-то действия, я чертыхнулась и взяла телеграмму.
Пальцы меня не слушались, поэтому, открывая конверт, я разорвала
сообщение пополам. Я выхватила слова "крематорий" и "вторник" и сперва
подумала, что это отвратительная реклама, как приготовиться к загробной
жизни. Но потом я увидела в начале сообщения слово "отец". А рядом с ним -
"метро". Я сложила половинки и попыталась прочесть.
Она сообщила самый минимум. Он умер в поезде метро между станциями
"Найтсбридж" и "Саут-Кенсингтон", по пути домой из оперного театра в вечер
нашей неожиданной встречи. Три дня спустя его кремировали. На четвертый день
прошла заупокойная служба.
Помню, я подумала: "Ах ты, сучка поганая! Мерзкая тварь!". Мне стало
жарко, меня распирало. Я почувствовала, как словно горящим обручем сжало
голову. Нужно было дать этому выход. И немедленно. Я скомкала телеграмму и
ткнула ею в морду Барри. Схватив за волосы, стала мотать туда-сюда его
голову.
- Просыпайся, придурок! - Я кричала и смеялась. - Проснись! Проснись!
Черт бы тебя побрал. Проснись! - Он застонал. Выпустив его голову, я
отправилась на кухню. Набрала в кастрюлю воды и понесла в комнату, обливая
ноги и не переставая кричать: - Вставай, вставай, вставай!