"Элизабет Джордж. Прах к праху " - читать интересную книгу автора

Дальше, в направлении Риджентс-парка, все баржи однопалубные. Они ярко
раскрашены и выстроились в ряд, как вагоны поезда, по обе стороны канала.
Туристы, направляющиеся в Риджентс-парк или Кэмден-Лок, фотографируют их. И
видимо, пытаются представить, на что это похоже - жить на барже в центре
города. Вероятно, они думают, что так можно полностью забыться.
Нашу баржу фотографируют нечасто. Крис построил ее для удобства, а не
для красоты, поэтому смотреть тут не на что, но для дома сойдет. Большую
часть времени я сижу в каюте. Наблюдаю, как Крис делает наброски для своей
лепнины. Я забочусь о собаках.
Крис еще не вернулся с пробежки. Я так и знала, что он пропадет на
целую вечность. Если он добрался до парка и завел туда собак, то раньше чем
через несколько часов его не жди. Но в таком случае он принесет еды. К
сожалению, это будет какая-нибудь индийская еда. Он забудет, что мне она не
нравится. Я не стану его винить. Ему и без того есть о чем подумать.
Как и мне.
Я постоянно вижу перед собой его лицо. Раньше меня бы это взбесило -
человек, которого я совсем не знаю, имеет наглость предъявлять ко мне
этические требования, вынуждает думать о принципах, еще чего не хватало? Но
вот удивительно, эта молчаливая требовательность рождала необыкновеннейшее
чувство покоя. Крис сказал бы, что я наконец приняла решение и действую в
соответствии с ним, Может, он и прав. Только не думайте, что мне нравится
перетряхивать перед вами свое грязное белье, но я снова и снова вижу его
лицо - я все время вижу его лицо, - и его лицо заставляет меня примириться с
тем, что если я признаю себя ответственной за что-либо, то должна объяснить,
в какой степени и почему.
Понимаете, для своих родителей я стала разочарованием, хотя то, кем я
была и что делала, больше подействовало на мою мать, чем на папу. То есть,
реакция матери на мое поведение была более решительной и определенной. Она
высказалась в том смысле, что умывает руки. И справилась с созданными мною
проблемами в своей обычной манере: отвлекаясь от них.
Вы чувствуете мою горечь, да? Вероятно, вы не поверите, когда я скажу,
что сейчас уже почти не испытываю ее. Но тогда чувствовала. Горечь - да еще
какую. Все свое детство я наблюдала, как она бегает с собраний на
благотворительные лотереи, слушала ее рассказы о бедных, но одаренных детях
в ее пятом классе английского языка и пыталась заинтересовать ее собой с
помощью различных средств, которые неизменно попадали в категорию: Оливия
Опять Доставляет Неприятности. Что было правдой. К двадцати годам я
сделалась злой, как загнанный в угол бородавочник, и столь же
привлекательной. Связь с Ричи Брюстером стала вызовом матери, способом
донести до нее мое несогласие с нею. Но тогда я этого не понимала. Я думала,
что полюбила его.
С Ричи я познакомилась как-то в пятницу вечером в Сохо. Он играл на
саксофоне в клубе, который назывался "Джулипс". Теперь он закрыт, но вы,
возможно, помните его - три сотни квадратных футов сигаретного дыма и потных
тел в подвале на Греческой улице. В те дни клуб щеголял синими светильниками
на потолке, это было очень модно, несмотря на то, что в их свете все
казались наркоманами в поисках дозы. Он мог гордиться периодическими
визитами туда кого-нибудь из младших членов королевской семьи в
сопровождении папарацци. Там тусовались актеры, художники и писатели. Это
было место, куда вы ходили людей посмотреть и себя показать.