"Элизабет Джордж. Прах к праху " - читать интересную книгу автора

шестнадцатилетня, ее старший сын все же пошел в школу. Если нет, если он
снова убежал, если его поймали в каком-то неподходящем месте, если эта
женщина и этот мужчина - и почему их двое? - приехали сообщить матери о его
очередной выходке... Страшно было подумать, что он мог натворить с тех пор,
как Джинни вышла из дома без десяти четыре утра.
Подойдя к стойке, она достала из пачки, заначенной одной из девушек,
сигарету. Закурив, почувствовала, как дым обжигает горло, наполняет легкие,
и немедленно ощутила легкое головокружение.
Мужчину и женщину она встретила в дверях "Криссис". Женщина была одного
роста с Джинни, с гладкой кожей, которая собралась морщинками вокруг глаз, и
светлыми волосами, которые нельзя было назвать ни русыми, ни каштановыми.
Она представилась и протянула удостоверение, в которое Джинни не взглянула,
услышав фамилию и звание. Коффман, назвалась женщина. Детектив-сержант. И
добавила - Агнес, словно наличие имени могло смягчить эффект ее присутствия.
Женщина объяснила, что она из полиции Большого Спрингбурна, и представила
сопровождавшего ее молодого человека - детектива-констебля Дика Пейна, или
Ника Дейна, или что-то в этом роде. Джинни не разобрала, потому что не
слышала ничего, кроме произнесенных женщиной слов "Большой Спрингбурн".
- Вы Джин Флеминг? - спросила сержант Коффман.
- Была, - ответила Джинни. - Одиннадцать лет. Теперь я Купер. Джин
Купер. А что? В чем дело?
- Насколько я поняла... - неуверенно продолжила сержант. - Вы жена
Кеннета Флеминга?
- Я еще не получила свидетельство о разводе, если вы об этом. Поэтому
формально мы все еще женаты, - ответила Джинни. - Но состоять в браке и быть
чьей-то женой разные вещи, верно?
- Да. Полагаю, так. - Но было что-то в том, как сержант произнесла эти
три слова, и даже скорее в том, как она при этом посмотрела на Джинни, что
заставило ее глубоко затянуться. - Миссис Флеминг.., мисс Купер... миссис
Купер... - произнесла сержант Агнес Коффман. Молодой констебль опустил
голову.
И тогда Джинни поняла: подлинное сообщение содержалось в нагромождении
имен. Джинни даже не услышала, как та произнесла те самые слова. Кенни
мертв. Разбился на шоссе, или получил удар ножом на платформе
Кенсингтон-Хай-стрит, или отброшен на двести футов от пешеходного перехода,
или сбит автобусом... Да какая разница? Как бы это ни случилось, наконец-то
все закончилось. Он не придет снова и не сядет напротив нее за кухонный
стол, не поговорит и не улыбнется. Не вызовет у нее желания дотронуться до
золотисто-рыжих волосков на тыльной стороне ладони.
За последние четыре года она не раз представляла, как порадуется в этот
момент. Она думала: "Вот бы какая-то сила взяла и стерла его с лица земли и
освободила меня от любви к этому негодяю, любви даже теперь, когда он
оставил меня и все знают, что я оказалась недостаточно хороша для него...
что мы не подошли друг другу, не были настоящей семьей... Я тысячу раз
хотела, чтобы он умер, умер, умер, хотела, чтобы он исчез, чтобы его
разорвало в клочья, чтобы он страдал".
Странно, что меня даже не трясет, подумала она и спросила:
- Значит, Кенни умер, сержант?
- Нам нужно официальное опознание. Нужно, чтобы вы взглянули на тело. Я
очень сожалею.