"Элизабет Джордж. Прах к праху " - читать интересную книгу автора

Теперь иногда, лежа в темноте без сна, я размышляю:
"Он знал. Он чувствовал это в воздухе, слышал в моем дыхании. Каким-то
образом он понял и с самого начала решил держаться от меня подальше, потому
что так было безопаснее, потому что можно было оставаться безразличным,
потому что он не хотел меня любить, боялся меня любить, чувствовал, что я
потребую слишком многого, думал, что я - это слишком серьезно..."
Я цепляюсь за эти мысли, когда он уходит по ночам. Когда он с ней. Он
побоялся, думаю я. Поэтому между нами так ничего и не случилось. Когда
любишь - теряешь. Он этого не хотел.
Но я преувеличиваю свою значимость для Криса, и в минуты откровенности
перед собой я это признаю. Еще я знаю, что самая большая нелепость
заключается в том, что вся моя жизнь была вызовом моей матери и тому, о чем
она мечтала для меня. Я была преисполнена решимости встретиться с миром на
своих условиях, а не на ее, и закончила тем, что полюбила мужчину, которому
моя мать меня с радостью бы отдала. Потому что у него есть принципы, у Криса
Фарадея. А именно таких людей мать больше всего одобряет, поскольку в свое
время, до того, как все это слилось в кашу имен, лиц, желаний и эмоций, мать
тоже действовала согласно принципам.
С этого она начинала с Кеннетом Флемингом.
Она не забыла о нем, когда он бросил школу, чтобы выполнить свой долг
по отношению к Джин Купер. Как я уже сказала, она устроила его в папину
типографию, он стал работать на печатном станке. А когда он организовал при
типографии крикетную команду, чтобы играть с другими командами в Степни,
мать подсказала отцу поощрить "мальчиков", как она их называла, собиравшихся
вместе, чтобы немного повеселиться.
Как только команда была создана, мать ни разу не посетила ни одного
матча с участием Кеннета. Тем не менее, думаю, в ее представлении она как-то
скрасила юноше беспросветную жизнь, которую он влачил в браке с Джин Купер,
как, без сомнения, считала мать. Сразу после первого у них родился второй
ребенок, и поначалу казалось, что жизнь обещает им по ребенку в год и
преждевременное старение к тридцати годам. Поэтому мать сделала все, что
было в ее силах, и постаралась забыть о том блестящем будущем, которое
когда-то сулило прошлое Кеннета Флеминга.
Потом умер папа. И события начали развиваться.
Через четыре года после смерти папы мать оставила преподавание. Она
по-прежнему была занята в комитетах, и количества ее дел хватало на то,
чтобы с лихвой заполнить ежедневник, но она решила обратиться к чему-то
более фундаментальному и захватывающему. Думаю, ей стало одиноко, и она
удивилась, обнаружив это. Они с папой никогда не были родственными душами,
но он, по крайней мере, был, присутствовал в доме. Мы с ней жили каждая сама
по себе, насколько это было возможно - обе настроенные никогда не простить
друг другу совершенных грехов и нанесенных ран. Внуков ждать не приходилось.
Только бесконечная домашняя работа. Только множество собраний. А ей
требовалось больше.
Типография стала логичным решением, и с поразившей всех легкостью мать
взяла в руки бразды правления. Однако, в отличие от папы, она верила в то,
что называла "знанием процесса изнутри". Поэтому она изучила бизнес, начав с
азов, и таким образом не только завоевала уважение трудившихся в цеху
рабочих, но и восстановила свою связь с Кеннетом Флемингом.
За семь следующих месяцев способности и ум Кеннета Флеминга получили