"Валерий Генкин, Александр Кацура. Сшит колпак" - читать интересную книгу автора

Родчин встал и направился к вездеходу. Щит скользнул, открыв пустую
нишу. "Кузнечика" на месте не было. Грузовой люк откинут, пандус опущен.
Дмитрий медленно двинулся по хорошо заметным на влажной почве следам.
Низкое небо налилось сизым. Лес наступал замшелой белесой корой. На
мгновение возник и шарахнулся в сторону красноглазый бык с широким костлявым
крупом. Справа за стволами что-то мелькнуло. Родчин остановился. Из-за
деревьев выдвинулась сутулая фигура. Костистое лицо с запавшим ртом. Светлое
пятно на лбу. Взгляд пуст. Покивав головой на тонкой синеватой шее, существо
повернулось и потрусило прочь, хлопая по бедрам ладонями, словно хотело
взлететь. Серый балахон уже не различался за частоколом стволов, а Дмитрию
все мерещилось, что он слышит треск и хлопки. Он пошел за туземцем и снова
набрел на след "кузнечика", а через сотню шагов обнаружил и сам вездеход.
Тот приткнулся к стене, сплошь затканной крупнолистной ползучей зеленью. В
стене открылась ниша, и Дмитрия буквально втянуло в нее. Он раздвинул
зеленые плети, шагнул вперед, и занавес сомкнулся за его спиной.
Стены огромного зала лишь угадывались в сгущениях теней и колыхании
световых полос. Сладкий запах давил густой волной. Родчина все сильнее
тянуло к центру. Ноги по щиколотку погрузились в реденький туман. Пол с
небольшим наклоном пошел вверх. Круче. Усилия подъема он не ощущал, просто
ступни угадывали покатость, и та же сила влекла его все настойчивей.
Скольжение на лыжах в гору. Вдруг движение прекратилось. Дмитрий огляделся.
Купол, образованный сплетением световых полос, был по-прежнему
недосягаемо высок. Туман стекал из-под ног во все стороны. Родчин попытался
сделать шаг в сторону, вперед, назад - упругая сила возвращала его на высшую
точку невидимого холма. Запах усилился. Ломило в висках. Сверху наплывал
черный круг с яркой лиловой каймой - опрокинутая чаша, или шлем. Взгляд вниз
обнаружил размытый туманной пленкой черный диск, прижатый к подошвам.
Диаметр шлема в точности соответствовал диску. Когда края шлема и диска
сомкнутся, он окажется замурованным в этой масленке.
Дмитрий физически ощутил наглую силу, которая вламывалась в его мозг,
парализуя волю. Один за другим сминались экраны, выбрасываемые
натренированной Цербаевым психикой Родчина. Руки повисли - из них ушла
жизнь. Дмитрий оцепенело смотрел на опускающийся круг. Щупальце чужой воли
болезненно сверлило ход к той точке мозга, где еще тлел последний уголек
сопротивления. Сейчас оно проникнет сюда, отключит сознание и... Сейчас. Вот
оно уперлось в последнюю хрупкую стенку, построенную мыслью Родчина.
Ослабило давление. Снова ткнулось. И вот, свернувшись, обмякло. Дмитрий, у
края тьмы, приказал рукам действовать. И они послушались. Пальцы извлекли
сонник из чехла. Переключили на боевой режим. Луч ударил вертикально вверх.
Секунду колпак еще висел, почти касаясь поднятых рук Дмитрия, потом
качнулся, блеснув сиреневой оторочкой, и исчез. Диск под ногами дрожал.
Родчин шагнул в сторону. Он понял, что может сойти с холма. Что победил. Что
свободен. И заскользил с вершины.
Теперь движение совершалось вдоль стены. Взгляд бежал по бесчисленным
наплывам - внизу круглым и на вид гладким, но терявшим определенность формы
на уровне глаз и исчезавшим, наконец, в подкупольном полумраке. Щель в стене
открылась внезапно, и подобно тому, как раньше его втянуло в этот зал,
сейчас Родчина вытолкнуло наружу.
Лес стал сырым и темным. "Кузнечик" наполовину ушел в бурую вязкую
кашу. С соседней кочки тяжело поднялась белая птица с бесформенным, в