"Валерий Генкин, Александр Кацура. Поломка в пути" - читать интересную книгу автора

что-то очень важное, хотя и далеко не все понимаю. Я счастлив, что могу хотя
бы в малом помочь вам. За вас, за счастливое, успешное завершение
путешествия!
Нестройные, но одобрительные возгласы. Не очень умело, но искренне
гости протягивают стаканы. Звон. Видно, что все проголодались. Только Пушкин
почти не ест.
- Александр Сергеевич, попробуйте, пожалуйста, вот это.Я подкладываю на
его тарелку бледно-розовый ломтик рыбы и робко замолкаю, вспомнив
"Страсбурга пирог нетленный меж сыром лимбургским живым и ананасом золотым".
- Благодарю,- тихо отвечает Пушкин.
- Александр Сергеевич еще не вполне здоров, ему не нужно много есть,-
говорит Аскольд.
- У меня есть кое-какие лекарства, травы,- лепечу я.
- О, спасибо, в этом нет нужды. Наш Вадим - врач. Все будет в порядке,
не тревожьтесь.
Аскольд встает с ответным тостом.
- Мы тоже благодарны судьбе за встречу с таким прекрасным,
гостеприимным и таким понятливым человеком...
Я протестующе машу рукой.
- По опыту мы знаем,- продолжает Аскольд,- сколь нелегким бывает
общение между людьми даже соседних веков. А нас разделяет куда большее
время. Наше приключение изменяет печальный счет в лучшую сторону. Оно
напоминает нам: никогда не теряйте надежду на встречу с единомышленником и
другом. Лучшие люди всех эпох в едином союзе. И это прекрасно. За нашего
хозяина!
- Ура! - крччат Вадим и Вахтанг.
- Ура! - втррит порозовевший Пушкин.
Мы сидим с Александром Сергеевичем у печки. Аскольд и Вахтанг на улице.
Они возятся с машиной. Вадим задумчиво подпирает косяк двери. Пушкин смотрит
на огонь. Потом поднимает голову.
- В ходе застолья, Илья Евгеньевич, я заключил из слов ваших, что попал
во время, отдаленное от моего на полтора столетия.
- Это так,- подтвердил я.
- Господа же Аскольд, Вахтанг и Вадим,- продолжал он,говорили мне
незадолго до нашей остановки, что родная для них эпоха отстоит от моей на
три века.- Он улыбнулся.- Выходит, мы остановились как раз на полпути.
- Выходит, Александр Сергеевич.
Он подошел к окну и рукой стер со стекла тусклый налет влаги.
- Эту остановку и мне надлежит полагать удачею, ибо она, помимо
несомненного удовольствия говорить с вами, дает мне случай узнать о мире,
новом для меня совершенно, но и отличном от того, где живут мои благородные
похитители. Взяв это в соображение, вы поймете и, поняв, простите
великодушно то любопытство, быть может неуместное, которое заставляет меня с
жадностью глядеть вокруг себя.
Пушкин отвернул голову и стал смотреть в окно. Мой взгляд последовал за
ним.
Светила ярчайшая луна. За упавшей изгородью шло нетронутое снежное
поле, обрубленное с трех сторон лесом, а с четвертой - черной стеной сарая и
двумя-тремя увязшими по заколоченные окна избами. "Я провижу гордые тени
грядущих и гордых веков",- пролязгали в памяти чьи-то громкие стихи.