"Александр Генис. Пошлый, как лебедь (К 90-летию Энди Уорхола)" - читать интересную книгу автора

- Танцы такие.
- Покажите, - не отставал я.
Поняв, что от меня не избавиться, она отставила варево с чугунной плиты
и запела один из тех десяти тысяч духовных гимнов, которыми трясуны
наградили музыкальную традицию Америки.
Дойдя до умилительного места, девушка опустила руки вниз и потрясла
кистями.
- Так стряхивают грехи.
Потом она подняла руки и опять потрясла ими.
- Так провожают душу на небеса.
Повторяя простые па, она кружилась все быстрее, тряслась все сильнее,
дышала все тяжелее, и лицо ее становилось все счастливее.
Сперва богослужение у шейкеров было открытым - так вербовали новых
сторонников, но когда выяснилось, что молитвы, песни и танцы приводят к
трансу, пускать стали только своих, опасаясь преследований. Без новых
адептов секта не могла долго протянуть. Сегодня в Америке осталась одна
община - в штате Мэн. Живут в ней четыре человека.
Порядок был манифестацией Бога для шейкеров. Они верили, что обитать в
раю должно быть легко и просто, как внутри больших часов, какими они видели
Вселенную. "Колхоз" трясунов бесперебойно производил счастье, ибо они вели
всегда одинаковую и потому предсказуемую жизнь, которая находила себе
выражение в предельно рациональном устройстве быта.
Все жители Хэнкока делили многоэтажное общежитие с гигантскими окнами,
чтобы экономить на свечах. В ярко-желтых (чтобы светлее) спальнях стояли
широкие койки вдоль занавешенных для тепла кирпичных стен. Больница,
оборудованная сидячими ваннами. Аптека с лекарственными растениями, которыми
шейкеры славились на всю страну. Для духовных упражнений - синяя, как небо,
молитвенная зала без признаков мебели. Трапезная вмещала всю общину, в
период расцвета - человек двести. Длинные столы, стулья с низками спинками,
чтобы проще поднимать, когда пол моют. Есть полагалось молча, поэтому на
каждых четырех человек ставился поднос со столовыми приборами, включая
солонку, - чтобы не надо было ничего просить у соседа. На обед уходило всего
десять минут, но ели вкусно: каждое утро - яблочный пирог.
Та же экономия усилий и чистота линий отличает все хозяйство шейкеров.
Они изобрели круглый скотный двор, чтобы проще кормить скотину, стиральную
машину из дерева и овальные коробки, занимавшие меньше круглых места на
полке. Их ремесло не терпело избытка - никаких украшений, узоров, ничего
лишнего. Зато каждая без исключения вещь, вышедшая из шейкерской
мастерской - метла, шкаф, те же знаменитые на всю Америку овальные коробки
для мелочей, - сияет добротностью, "идеальностью": лучше просто не сделать.
Дизайн шейкеров восхитил художников-модернистов и
архитекторов-функционалистов, когда они открыли себе неожиданных предтеч в
трясунах. И действительно: Хэнкок выглядит так, будто его построил Корбюзье
пасторального века. Но в отличие от его развалившихся шедевров, изделия
шейкеров сохранились в первозданном совершенстве и прелести. Как в дзене,
столь созвучном практике шейкеров, красота здесь рождалась невольно - от
брака утилитарной пользы со страстным усердием.
Сами шейкеры при этом не интересовались искусством, да и не знали его.
Но благочестие труда вдохновляло все, что они делали. В том числе ту
небольшую картину, которую мне удалось купить в Хэнкоке.