"Александр Генис. Пошлый, как лебедь (К 90-летию Энди Уорхола)" - читать интересную книгу автора

делами. Надо признать, что это были очень работящие привидения, ибо никто из
них не отрывался от трудов своих ради нравоучений в стиле Диккенса. Если они
чему и учили смертных, то лишь усердию.
Матрона в чепце заправляла грандиозной стиркой. Женщина помоложе, но
тоже в чепце, кормила нежных ангорских коз. Юная стряпуха с бешеным, как у
всех здесь, румянцем готовила обед, разминая травы в ступе. На дворе ражий
мужик в портах и некрашеной полотняной рубахе строгал доску из чуть
тронутого топором соснового бревна. Сучков было много, ствол - огромным,
работа шла медленно, и до Нового года ему было никак не справиться.
Здесь, однако, никто и не торопился. Время для них прекратило свое
течение век назад, когда расположенная в глухом углу, между Вермонтом и
Массачусетсом, деревня шейкеров Хэнкок, окончательно обезлюдев, стала
достоянием ряженых. Одни были родственниками умерших, другие - писали
диссертации об их наследстве.
Самые интересные музеи Америки - те, где нет экспонатов. Это -
выкраденные из настоящего оазисы любовно восстановленной истории. Лавочки,
церкви, школы, тюрьмы, питейные дома, верфи, конторы. Здесь пекут хлеб по
рецептам с "Мэйфлауэр", говорят на елизаветинском английском, распускают
слухи о конфедератах, а президента Рузвельта фамильярно называют Тедди.
Дороже всего в здешних домах - гвозди (железо!), газеты тут выходят раз в
год, моды не меняются никогда. Устроив такой заповедник прошлого, ученый
персонал с женами, детьми и домочадцами ведет здесь щепетильно воскрешенную
жизнь, устраивая зевакам парад старинных ремесел, демонстрацию допотопных
обычаев, выставку отживших нравов. Несмотря на бесспорную экзотичность
музеев-аттракционов, это, в сущности, огороженное забором пространство
будней. Индейских, как в Теннесси, колониальных, как в Вирджинии,
фронтьерских, как в Неваде, или викторианских, как в Коннектикуте.
Банальность, вроде сработанной доктором наук бочки, возводится в музейное
достоинство. При этом теряет всякий смысл драгоценное для музея различие
оригинала с копией: выставляется процесс, не что, а - как.
Среди "музеев образа жизни" деревня шейкеров Хэнкок - самый странный и
по-своему соблазнительный уголок Америки из всех, где мне доводилось бывать.
Шейкеры, которых в России издавна называют трясунами, - религиозная секта,
перебравшаяся из Англии в Америку. Вот что о них велеречиво рассказывает
источник столетней давности: "Эта религиозная конфессия была основана
Матерью Энн Ли, прибывшей в Нью-Йорк из Англии с семью последователями в
1774-м. Они верили в равенство мужчины и женщины, а также всех рас и
национальностей. Сообщества трясунов-шейкеров выращивали и делали почти все,
в чем они нуждались. Имущество их было общим. И они не верили в брак".
Зато они верили, что второе пришествие Христа состоялось, что матушка
Энн Ли - его земное воплощение, что Царство Божие уже наступило и трясуны
первыми вкусили от его плодов. Попросту говоря, шейкеры верили, что живут в
раю. Их мир был совершенным и завершенным. Он не нуждался в будущем, а
значит, в детях: в раю, говорил Христос, не женятся. Поэтому шейкеры жили в
целибате, соблюдая строгое разделение полов. Только танцевали они вместе - в
кружок, по многу часов, на каждом богослужении. Отсюда и название.
- Почему все-таки трясуны? - спросил я у румяной поварихи, решившись
оторвать ее от сложной стряпни.
Мне показалось, что вопрос ее смутил, но она ответила, как учили,
вежливо улыбнувшись.