"Анатолий Юмабаевич Генатулин. Вот кончится война " - читать интересную книгу автора

был однорукий, этот немец, видно, воевал и покалечился, может, под
Сталинградом, может, на Курской дуге. Лет ему было под сорок. Я его еще
вчера приметил, мы стояли у него в доме. Он редко показывался, избегал
встречи с нами. Вот он снова тронул лошадь, пропахал еще несколько сажен и
без двух минут двенадцать - мы посмотрели на часы - без двух минут стал
выпрягать.
- Что я сказал! - торжествующе произнес Голубицкий и сунул часы в
карман.
- Ты, Одесса, просто колдун, - удивился Шалаев.
Немец выпряг лошадь, он делал это медленно, одной левой рукой, выпряг
и, ведя в поводу, пошел к нам, ко двору. Он был рослый, прямой, в стареньком
пиджачке, правый рукав которого был засунут в карман и пришит. На голове у
него была серая шапка с козырьком, обычный головной убор немцев, который
напоминал военную, солдатскую шапку. На ногах тяжелые рабочие ботинки, брюки
заправлены в носки.
- Гляди-ка, он безрукий! Воевал гад! - встрепенулся и изменился в лице
Шалаев, заметив, видно, только сейчас, что немец калека. - Офицер, по
выправке видно. - Из широкого раструба трофейного немецкого сапога Шалаев
вынул пистолет, отобранный еще тогда на болоте у офицера. - Я его, гада,
сейчас шлепну!
- Брось дурить, Шалаев, - вмешался старый коновод Федосеев. - Пашет
человек землю, пущай пашет, не трожь его. Приказ знаешь: не обижать мирное
население.
- Какой он "мирное население"?! Он фашист недобитый. Одежу только
сменил.
- Много на себя берешь, Шалаев, - сказал Голубицкий.
- Молчи, Одесса. Это он, гад, бросил гранату.
- Саня, не надо делать глупости, - мягко уговаривал Шалаева Баулин.
- Да не застрелит он. Человек шутит, а вы... - проговорил сержант
Андреев. - Саня, спрячь "вальтер".
Я тоже думал, что Шалаев просто озорует, что не поднимется у него рука
на бауэра.
- Я им никогда не прощу брата! - сказал Шалаев.
- Брата не вернешь. А этого за что? - пробовал урезонить его
Евстигнеев. - Он же отвоевался, землю пашет.
- Больше не будет пахать.
Шалаев встал и, держа в руке "вальтер", шагнул к немцу.
- Хальт!
Немец остановился и испуганно-недоуменно смотрел то на Шалаева, то на
нас. Шалаев отобрал у него повод, погнал коня к подворью и, ткнув пистолетом
немцу в грудь, приказал:
- Кру-гом! Сюрюк! Марш вон туда, - показал рукой в сторону. - Шнель,
шнель!
Немец побелел и произнес негромко:
- Кайне наци! Кайне наци!
Но повернулся покорно и понуро побрел на тот конец пашни, где был
овражек и топорщились кусты. Шалаев с пистолетом в руке шел за ним. Мы
смотрели им вслед. Молодые ребята - Музафаров, Худяков, Воловик, Сало,
Ковальчук, Куренной, Сомов, смотрели с интересом: что будет дальше, неужели
застрелит! Я не верил, что Шалаев на это решится. Старики же смотрели