"Анатолий Юмабаевич Генатулин. Вот кончится война " - читать интересную книгу автора

Шалаевым), ночью я с ним немного поговорил. В общем мы не очень
разговаривали, не нашли, как говорится, общего языка. Наверное, сказывалась
разница в годах, ему было под тридцать, он воевал с первых же месяцев войны,
был женат, а мне шел только двадцатый год, вернее, даже не двадцатый, а
девятнадцатый, потому что я был не двадцать пятого года рождения, а двадцать
шестого; чтобы попасть в ФЗО, я прибавил себе год, исправив в метрике не
совсем разборчиво написанную цифру шесть на пять. Так что интересного
разговора не получалось, да к тому же Баулин не любил пустого трепа. Но в
этот раз ему, видно, хотелось поговорить, видно, его взбудоражила встреча с
хохлушками - если эти девушки здесь дождались конца войны, значит, и жена
Баулина затерялась где-то в этих краях. Только где - вот вопрос? И как
найдешь ее, песчинку, в этой бескрайней, перелопаченной войной людской
пустыне?
- Как ты думаешь, Толя, найдем мы своих девушек? - заговорил Баулин,
скорее как бы размышляя про себя, чем ожидая от меня ответа.
Он курил очередную самокрутку (свой табачный паек я отдавал ему),
курил, стоя в окопчике, который был ему по пояс. На нем поверх телогрейки и
шинели была плащ-палатка, капюшон накинул на голову. Когда стоишь на посту,
прежде всего мерзнут ноги. Валенки носили у нас только Решитилов и Федосеев,
а нам они были ни к чему, они у нас раскисли бы сразу, потому что здесь зима
теплая, сырая, частые оттепели, под снегом на пашнях земля талая и
хлябистая. Но ноги в своих кирзачах мы держали в тепле, тряпья разного здесь
навалом, сегодня мы содрали со стола плюшевое покрывало ("Эх, жалко, ребята,
такое добро на портянки!") и, разорвав, намотали на ноги.
- Найдем! - бодро ответил я, хотя не очень верил, что дождусь от Полины
письма, последнее письмо она написала из госпиталя, писала, что выписывается
в часть, что напишет, как только приедет в свой полк; а ведь она была
санинструктором, выносила с поля боя раненых, такая маленькая, худенькая;
может, ее уже и в живых нет. - Не здесь, так дома найдем, вернутся же они
домой.
Дом, то есть домашний адрес Полины (Вологодская область, Бабаевский
район, деревня Рысцево) - была моя последняя надежда.
- И то верно, если, конечно, она жива, - сказал Баулин и, помолчав,
продолжил: - Я ведь женился поздно. Служил действительную. Демобилизовался,
значит, пожил год дома - тут финская война... Ранило под Выборгом, два
месяца прокантовался в госпитале и подчистую домой. Женился, ребятенок у нас
народился - живи и радуйся, а тут, бац, - опять война, через неделю
повестка. Еще донашивал красноармейскую форму, в ней и пошел снова в
армию...
Он затянулся, бросил бычок в снег и замолчал. Ночь была темна, потому
что вот уже который день над землей висела низкая сырая облачность, черноту
ночи немного разбавляла белизна снега да, может, где-то за облаками бродила
забытая луна. Окрест цепенела тишина, может, бои шли далеко отсюда, в
стороне, только где-то вдали, будто давая знать, что война все же не
дремлет, изредка побрехивал пулемет, ручной по звуку. Хотелось спать, аж
ноги подкашивались.
- Толя, если хочешь спать, ложись подреми, - сказал Баулин.
Я этого только и ждал. Вечером я из дома выволок большой ковер, одну
его половину затолкал, втоптал в окоп, а другую накинул сверху, получилась
нора, вот в эту самую нору из ковра я залез с ногами и поспал немного, пока