"Вильгельм Генацино. Женщина, квартира, роман " - читать интересную книгу автора

но только никто не может объяснить этим мужчинам, что такое, собственно,
честь и долг. Поэтому они и не знают, какую жизнь можно назвать порядочной и
честной. Их только гложет потребность такой жизни, - уверяла Линда.
- Вы хотите сказать, - спросил я, - что честь и долг - это всего лишь
абстрактные величины?
- Именно так, - ответила Линда, - и, поскольку они всего лишь
абстрактные величины, их и нельзя познать разумом, а можно только
прочувствовать, тем более что они, как и море, не имеют ни начала, ни конца.
- Ах, вот что вы понимаете под метафорой и морем! - воскликнул я.
- Но самое главное еще впереди, - продолжила свою мысль Линда, - это
сама манера, с какою Конрад решает в литературном плане проблему
невозможности ее отображения. Но сначала я схожу в туалет.
Линда поставила бокал с пивом и ушла. Я попеременно смотрел то на
происходящее на сцене, то в зал поверх раскачивающегося моря голов, торчащих
вихров и вздымающихся рук. До сих пор я так и не сделал ни одной записи. И
не знал, что должен написать про эти скачущие тела, лес рук над головами и
вывернутые колени. Я с нетерпением ждал возвращения Линды. Среди беснующейся
молодежи я вдруг обнаружил одного из своих прежних школьных товарищей. С
вытянутыми руками, растопыренными пальцами и с открытым ртом он бешено
вращался вокруг своей девушки. Полминуты я обдумывал, а не пересечь ли мне
зал и не поприветствовать ли его, но тут же отбросил эту мысль. Между ним и
мною тоже было целое море. По правому краю зала протискивалась по стенке
Линда. Я испугался, когда увидел, как робко она продвигается. Неумело, почти
беспомощно она следила только за тем, чтобы прыгающие пары не сбили ее с
ног. Она покраснела, когда вернулась к нашему столу, потому что я глядел на
нее в упор. Она взяла пиво и сказала:
- Место действия у Конрада - внутри самого понятия долг, но, поскольку
долг не имеет конкретного обиталища, Конрад перенес действие на море, в его
безграничные просторы, в абсолютную и пугающую необозримость.
Я кивнул.
- Это было очень умно со стороны Конрада, - рассуждала Линда, -
растворить, так сказать, место действия, ибо только свободный в своих
пределах долг может показать, что любой долг, в чем бы он ни выражался, не
имеет конца и границ.
Мое восхищение Линдой перешло тем временем в безмолвное оцепенение.
- Долг нельзя пощупать руками, но от него нельзя и так просто
отказаться, - сделала очередной вывод Линда.
Подростки вокруг нас пошатывались от счастья или от избытка чувств, а
может, от изнеможения.
- И поскольку мужчины у Конрада не могут отказаться от исполнения
долга, - продолжила Линда, - долг становится для них их возлюбленной. Они
обращаются к морю как к женщине, которая никак не может поверить, что она
стала их любимой.
Шум в зале настолько усилился, что продолжать разговор стало
невозможно. Появилась кельнерша и поставила нам на стол еще два пива. Гитары
и ударники гремели так, что вот-вот рухнет крыша. Молодежь перестала прыгать
и плясать. Все только молча кружились вокруг себя и страшно кричали при
этом. Иногда они сцеплялись руками, но тут же и теряли друг друга.
Я наклонился к Линде и спросил:
- Это не первый ваш рок-концерт?