"Франк Геллер. Тысяча вторая ночь (Роман) " - читать интересную книгу автора

- Ах вот что! - сказал мистер Грэхэм и почесал в затылке.- Вот оно что!
Он посмотрел на друзей, словно ожидая пояснений. Марабу завел новую
литанию, звучавшую в переводе с небольшими вариациями, как предшествующая:
"Обманом, а не правдой, воровством, а не покупкой, коварством, а не силой!
Так приобретается коврик, так будет он приобретаться. Духи пророков
подчинены пророкам".
- Что за вздор он мелет? Даю ему пятьдесят франков за облезлый ковер.
Скажи ему! Последовала третья литания.
- Сударь, - сказал кофейщик, - он просит тебя хорошенько обдумать то, что
он говорит: "серка", а не "шира", "кедба", а не "шира", "хакк", "хиле" и
"зур", а не "карха". Ковер нельзя купить. К тому же пятьдесят франков мало.
- На-на! Мы начинаем понимать друг друга. Его нельзя купить, но пятьдесят
франков мало. По-моему, слишком много, но мне хочется иметь коврик. Даю
сто. Скажи ему!
- Сударь,- сказал кофейщик,- он говорит в третий раз, что ты будешь
патриархом глупцов, упорствуя в своем желании: ковер не покупается, даже
когда он куплен. Коварством, а не силой, обманом, а не правдой,
воровством, а не покупкой - так приобретался ковер, так будет он
приобретаться. Так было, так будет. К тому же сто франков слишком мало.
- Ах вот как! - язвительно заметил Грэхэм.- Даю ему полтораста франков, и
больше ни сантима. Это крайняя моя цена. Передай ему и спроси его, продаст
он ковер или нет?
Марабу долго качал бритой головой. Ответ его прозвучал так: "Полтораста
франков - хорошо, я их возьму. Но что ковер станет твоим, о повелитель
глупцов, об этом не может быть и речи. Ковер непродажный. Он быстро ко мне
вернется! Но полтораста франков - хорошо, я их возьму".
Мистер Грэхэм был смущен.
- Как нужно понимать, что ковер к нему вернется?
- Он к нему вернется.
- Он собирается его выкрасть?
- Нет,- говорит он,- но дух вернет ему коврик.
- А сам он не будет помогать духу?
- Не будет.
- Он хочет, чтобы я этому поверил?
- Он еще раз сказал: "Это так".
- Он хочет, чтоб я поверил, будто джинн извлечет коврик из моего чемодана?
- В третий раз он сказал: "Это так, но повторять одно и то же скучно".
- Так передай ему, что, если это случится, я сам буду одержим всеми
духами, сидящими в коврике. Понял? Передай ему это.
- Он говорит: "Полтораста франков - хорошо, я возьму их".
Мистер Грэхэм взглянул на марабу, на темно-коричневую кожу его лица;
лоснящееся на солнце, покоробленное, как пергамент, лицо это было
неизъяснимо, как стих Корана. Затем он сплюнул на африканскую землю, вынул
три пятидесятифранковые бумажки, завладел ковриком и принялся исследовать
свое приобретение: коврик был длиною в метр, желто-бело-красный, как
пустыня, зигзагообразного тканья, обыкновеннейший "мергум", лишенный
особых примет, если не считать возраста и следов многократных
коленопреклонений. Мистер Грэхэм скатал коврик и, вызывающе глядя на
марабу, сильной рукой сжал покупку:
- Если коврик от меня уйдет, я съем свою собственную голову! Понял? Ill