"Майк Гейл. Скоро тридцать " - читать интересную книгу автора

со мной новостями дня, как она это всегда делала. Потом она обвела взглядом
мои сумки, и ее улыбка сразу испарилась. Искорки в глазах тоже исчезли.
- А что у тебя? - спросила она, присаживаясь на край кровати.
Я пожал плечами.
- Ты все собрал? - Элен теперь излучала какую-то энергию, как все люди,
которые хотят что-то сделать, но не знают что.
- Думаю, что да, - ответил я, хоть вовсе и не был так уверен в этом.
- И зубную щетку?
- Да, ты права. Хорошо, что вспомнила. Ее я еще не взял.
Я скрылся в ванной и начал повсюду искать свою зубную щетку, но ее
нигде не было. Я вернулся в спальню.
- Ее нигде нет.
- Она на приемнике в кухне, - сказала Элен, не глядя на меня. - Там,
где ты ее оставил.
Я пошел на кухню и вернулся через секунду со своей зубной щеткой в
руке.
- Мне этого будет не хватать, - сказала она, когда я сунул щетку в
рюкзак.
- Чего этого?
- Того, что я знаю, где лежат те вещи, которые ты ищешь. Мне почему-то
кажется, что без меня ты никогда не нашел бы ничего своего.
На самом деле все было наоборот: это я всегда знал, где лежат вещи,
спрятавшиеся от Элен, но в тот момент я понимал, что она говорит это из
лучших побуждений. Теперь, когда мы расставались, она хотела создать
впечатление, что была хорошей девушкой во всех отношениях. Когда я ходил по
комнатам, проверяя, не забыл ли чего-нибудь важного, она ходила за мной,
подавая мне вещи, которые я не заметил и без которых - по ее мнению - не
смог бы прожить ни дня. А уже через час после этого я стоял со своей уже
почти что бывшей девушкой у паспортного контроля в аэропорту Джей Эф Кей.
- Мэтт?
- Что?
- Позвони мне, когда прилетишь.
Я кивнул, а потом осторожно исправил ошибку. Я не представлял себе, как
смогу это сделать. В отличие от Элен я не слишком любил телефоны.
- Лучше я напишу тебе на работу по электронной почте, - предложил я. -
Мы можем стать трансатлантическими друзьями по переписке... и это к тому же
поможет тебе сэкономить на телефоне.
Эта моя фраза вроде как слегка улучшила настроение Элен, и я взялся за
свои сумки, чтобы уйти. В этот момент я вдруг засомневался в том, что долгое
время считал неоспоримой истиной.
Было ли это и в самом деле расставанием по желанию обоих?
Связано ли это с тем, что мне скоро тридцать?
Или я всего лишь уступил без всякой борьбы самое лучшее, что было у
меня в жизни?
Должно быть, я показал это своим видом, потому что Элен заплакала
настоящими слезами впервые за три месяца нашего затянувшегося расставания.
Но она не сказала "Оставайся" или "Не уезжай". Она всего лишь поцеловала
меня - это был долгий и страстный поцелуй - и ушла.