"Гайто Газданов. Полет" - читать интересную книгу автора

развлечет. Я рад за тебя. Ну, желаю тебе всего хорошего, пиши.
Он поцеловал ей руку и ушел. Она постояла несколько секунд, потом
вздохнула и стала спускаться вниз, к подъезду, где ее уже ждал автомобиль.
Ни Сережи, ни Лизы не было дома - они ушли с утра.
Сергей Сергеевич вернулся к себе, где его уже ждала очередная
посетительница, знаменитая артистка Лола Энэ, пришедшая просить у него
субсидию на мюзик-холл, который она собиралась открывать. Это была очень
старая женщина, годившаяся по возрасту в матери Сергею Сергеевичу, но
убежденная в своей неотразимости, перенесшая много хирургических операций,
проводившая ежедневно долгие часы в заботах о массаже, наружности и
туалетах. На первый взгляд, и особенно издали, она, действительно, могла
показаться молодой. Сергей Сергеевич мельком взглянул на мертвенно
неподвижную кожу ее лица и длинные черные ресницы, туго загнутые вверх, и
вспомнил, что эта женщина только года два тому назад вышла замуж за
человека, который был моложе ее больше чем на тридцать лет.
- Toujours delicieuse, toujours charmante, - сказал Сергей Сергеевич,
здороваясь с ней. - Je suis vraiment heureux de vous voir.[5]
Она улыбнулась, обнажив свои прекрасные зубы. Но чувствовала она
себя, - как давно, уже много лет, - неважно. Сейчас ее мучил геморрой, она
сидела точно на раскаленном пятаке, и когда она смеялась или сморкалась, то
острая боль, начинавшаяся именно в том месте, где был геморрой, отдавалась
во всем теле. А когда эта боль проходила, ей начинало смертельно хотеться
спать и она делала усилие, чтобы не уронить голову на грудь. Иногда ей это
не удавалось, и она все же засыпала на секунду; открывая потом глаза и
вздрагивая, она объясняла, что у нее бывают такие минутные
eblouissements,[6] объясняющиеся усиленной работой. Она прожила долгую,
шумную и, в сущности, трудную жизнь; и из людей, видевших ее дебюты в
театре, давно уже почти никого не было в живых. Но она не задумывалась над
этим. Она вообще не задумывалась. Ее память была загромождена пьесами,
репликами, диалектами и интонациями бесконечного ее репертуара. Так как она
была очень глупа, то, несмотря на долгую свою карьеру, она не научилась
ничему, ничего не понимала в искусстве и слепо верила театральным критикам.
Она искренне считала шедевром злополучную "Даму с камелиями"; впрочем, она
лично очень близко знала ее автора, которого считала гением. Она с восторгом
говорила о трагедиях Корнеля, которых, помимо всего, просто не могла понять
из-за недостаточной своей культуры; но с неменьшим энтузиазмом она
относилась ко многим современным пьесам, уже вовсе малограмотным и me
имеющим даже самого отдаленного отношения к искусству и авторы которых
находились примерно на ее умственном уровне - с той разницей, что ее ум был
неподвижен, а их - отличался некоторым примитивным динамизмом. Жизнь ее
прошла в пьесах и романах, которые она помнила все, несмотря на их
чудовищное количество. В молодости она, действительно, была очень хороша
собой, и, собственно, это бесспорное ее животное великолепие и определило ее
карьеру. Она приехала в Париж из Нормандии шестнадцатилетней девушкой с тем,
чтобы поступить горничной, и уже до ее отъезда старая ее тетка, которая
провела в Париже много лет, учила ее, как нужно себя вести, на чем выгоднее
обкрадывать хозяев, как разговаривать с поставщиками провизии, и снабдила ее
вообще множеством советов, которым Лола - ее настоящее имя было Мария -
собиралась в точности следовать. Но вышло иначе, потому что она поступила
сразу же к человеку, совершенно одинокому, страстному любителю театра. Он