"Гайто Газданов. Рассказ об Ольге" - читать интересную книгу автора

И как почти всякий раз, когда я разговаривал с ней о таких вещах, у
меня было впечатление, очень похожее на то, что меня мучит жажда, что я
нахожусь возле источника - и почему-то его вода для меня недосягаема, это
походило на мучительный и непреодолимый сон.
Я знал, однако, всю ее жизнь, все ее, в сущности, немногочисленные
романы. Она рассказывала мне о каждом из них обычно много времени спустя,
после того, как он давно кончился. Все они отличались одними и теми же
особенностями, из которых первая была неизменно характерна для одной
стороны, и вторая - для другой. Эти особенности заключались в том, что
каждый раз герой оставался со своей печальной влюбленностью в Ольгу,
влюбленностью, которая потом не покидала его уже никогда, точно это была
хроническая и неизлечимая болезнь, нечто вроде душевного увечья, и
возможность возобновления этой любви существовала каждую минуту и зависела
только от желания Ольги; - и с другой стороны в том, что для Ольги каждый
конец романа был так же безвозвратен, как ее очередной отъезд. В этом была
та же почти логическая последовтельность, которая была четко приложима к
Ольге, которая во многих случаях точно характеризовала ее жизнь - и которая
все-таки ничего не объясняла. И оттого, что мне никак не удавалось, в
течение долгих лет близкого и тесного знакомства с Ольгой, представить себе,
с хотя бы приблизительной верностью, то, что можно было бы назвать ее
душевным портретом - как иногда не удается поймать в круглое стекло
покачивающегося в руке бинокля какую-то точку на горизонте - и в стекле
медленно тянутся плывут разноцветные далекие пятна, а цель все так же
ускользает от глаз - от сознания этой невозможности, которой у меня не было
по отношению к другим людям, мной иногда овладевало непреодолимое
раздражение, в сущности бескорыстное и почти безличное. Я помню, как
встретил ее однажды после того, как три года не видел ее, неожиданно, душным
вечером ранней, едва начинавшейся осенью, в Ницце, на Promenade des Anglais;
она была в белом платье, резко отличавшимся своим цветом от ее загорелых
ног, в белой широкополой шляпе, - и шла под руку с высоким загорелым
человеком, в глазах которого стояла беззащитная нежность. Он смотрел в ее
лицо, не отрываясь, повернув к ней голову, не видя ничего перед собой и не
замечая ни розового узенького облака на темнеющем небе, ни молодой луны, ни
моря, меняющего цвет.
Я смотрел на него с невольным и неудержимым сожалением, которое
происходило оттого, что я знал другие вещи, которых он не знал; а вместе с
тем, для него они были еще важнее, чем для меня. Я видел по всему - потому
что это было у нее не в первый раз и потому, что я очень хорошо знал Ольгу,
что такое выражение ласковости на ее лице бывало у нее либо в первые, либо в
последние дни ее романа, у меня были все основания думать, что это были
именно последние дни. Я знал, что в одно прекрасное утро, совсем на днях,
может быть завтра, может быть через неделю, она уедет одна, и он останется
здесь в Ницце, как неподвижный предмет, как дом из которого выехали и не
будет знать, где она; а через несколько дней получит короткую открытку из
другой страны; там будет несколько небрежно-ласковых строк - и больше
никогда, ни при каких условиях, не повторится то, что предшествовало этому
отъезду и в чем не было ничего, что могло бы его объяснить.
Мне было досадно, что в силу непонятного смещения чувств - я не знаю,
как назвать это иначе, каждый раз когда это происходило, я испытывал в
ослабленной степени то, что испытывали те, кого Ольга действительно