"Гайто Газданов. Рассказ об Ольге" - читать интересную книгу автора

зрения или второго слуха, как хотите. Может быть, это ошибка, но тяготение к
этому у меня было всю жизнь, и вот именно это и есть мое призвание.
- А вы написали уже что-нибудь?
Он нахмурился, пожал плечами и сказал, что писал много, но все довольно
неудачно.
Она спросила, как его фамилия, он ответил. Тогда она вдруг схватила его
за руку и сказала:
- Так это вы написали рассказ о вечере в Финляндии?
- Я. Вы читали и запомнили. Это очень для меня лестно.
- Я не только запомнила - сказала Ольга, - я была поражена. Мне
казалось, что я сама написала этот рассказ, так как никто, кроме меня, не
мог бы все это понять, почувствовать и изобразить - и мне было обидно, что
почему-то это подписано чужой фамилией и кто-то другой знает эти вещи так
же, как и я.
- Хорошо - сказал он, улыбаясь, - я уверен теперь, что есть много
другого, о чем у нас с вами одинаковые представления. Например, путешествие.
Помните, например, пароход?
И хотя это вопрос был совершенно бессмысленным, потому что разговор
происходил на пароходе, где они находились сейчас, он показался Ольге
естественным и интересным. С этой минуты, - если бы она сохранило
возможность видеть и слышать вещи со стороны - она бы заметила, что и
разговор с Борисовым потерял обычный разговорный смысл, и все, что
говорилось, имело только случайное и поверхностное значение. Главным было
то, что ее мозг перестал в этом участвовать и обычное движение мысли
изменилось тяжелым и перебивающимся движением всего множества ее чувств. То
же самое происходило с Борисовым; и поэтому они, не замечая времени, сидели
вдвоем и разговаривали, пока наконец не зажгли лампы и бурный день сменился
несколько менее бурным вечером. И тогда же стало совершенно ясно, хотя ни
он, ни она об этом не говорили и не уславливались, - что дальнейшее
путешествие они должны продолжить вместе. Ольга рассказывала мне подробно
потом обо всем этом, со всеми подробностями, в числе их были такие, которых
я не хотел бы знать и при упоминании о них, я корчился как на огне. Она
рассказала, что очнулась только через неделю в своей комнате, в маленькой
гостинице Штеттина и тогда, поговорив с Борисовым, решила, что потребует
развода и выйдет за него замуж.
Этот роман ее продолжался четыре года. В нем, по ее словам все было
прекрасно, и я не мог не верить ей, хотя бы потому, что до последнего
времени она не умела мне ответить на самые простые вопросы и объяснить, что,
собственно, было прекрасного.
- Чего именно?
Она задумалась - мы сидели с ней в ресторане, после обеда, она ела
мандарин, который она оставила на секунду, собираясь мне ответить - и потом
сказала:
- Видишь ли, все было слишком хорошо, всего было слишком много. Слишком
много счастья, слишком много понимания, слишком много любви, - ну так, как
если бы все время дышишь только озоном, понимаешь?
Думая об этой ее фразе, я старался найти в ней другое, более понятное
объяснение всего этого. Я полагал, что у Ольги никогда не было такой
жадности к счастью, которая характерна для большинства людей и еще, что ей
была необходима постоянная тень, стоящая за ее спиной; и ее постоянная и