"Гайто Газданов. Вечерний спутник" - читать интересную книгу автора

Ночью я пришел на площадь Трокадеро, хотя было совершенно очевидно, что
это не имело никакого смысла. Я знал, что он был тяжело болен, может быть
при смерти, и, стало быть, не только не мог прийти сам, но вряд ли мог
вспомнить о незначительном свидании и как-нибудь предупредить меня. К тому
же он не знал ни моего адреса, ни даже моего имени. Я провел много часов там
в те дни, и даже полицейские, изредка проходившие через площадь, стали
смотреть на меня с подозрением, как мне показалось, но не беспокоили меня,
по-видимому, из-за того, что я не был похож на бродягу, и к тому же никаких
недоразумений за это время не случилось. Но я полагаю, что, если бы в этом
квартале произошла в те времена кража, мне, вероятно, пришлось бы побывать в
комиссариате и дать объяснение своего постоянного ночного присутствия на
площади; и, конечно, тому, что я сказал бы, никто бы не поверил.
Я не считал бы себя обязанным к этому утомительному дежурству, если бы
старик не спросил меня, могу ли я когда-нибудь оказать ему услугу. Слово
"когда-нибудь" имело в его устах почти немедленный смысл; у него оставалось
очень мало времени; оно измерялось днями, быть может, неделями, стало быть,
я должен был быть готов каждую минуту. Я долго ломал себе голову над тем,
что ему могло понадобиться от меня и почему он думал, что я могу оказать ему
эту услугу. Он не знал обо мне ничего или почти ничего, не имел
представления ни о моих возможностях, ни о степени моей готовности помочь
ему в чем бы то ни было. Кроме того, что ему могло быть нужно? Несмотря на
то что он давно ушел от власти, имя его оставалось магическим, и ему
достаточно было отдать распоряжение, чтобы все было сделано так, как он
этого хотел бы. Я не сомневался в том, что ему предстоят торжественные
похороны, что давно готовы траурные каймы для некрологов и что вся страна
ждет только его смерти, которая не могла, казалось, не наступить в самое
ближайшее время. И о чем, о какой необыкновенной вещи мог думать этот
человек в самые последние, в самые страшные дни? У него не должно было
оставаться, как мне казалось, ни сожаления, ни раскаяния, ни желания
исправить какую-либо ошибку - у этого старика, у которого презрение к людям
было доведено действительно до беспримерной, почти нечеловеческой силы.
Прошли три недели. Я знал по газетам, что в состоянии его здоровья
произошло улучшение, что накануне он в первый раз встал с кровати. И вот,
ночью, я увидел, как он с трудом и необыкновенно медленно шел по направлению
к площади. Я побежал ему навстречу и взял его под руку.
- Спасибо, спасибо, - отрывисто, как всегда, сказал он. - Если мы
успеем, мы поговорим потом. Теперь я очень тороплюсь, мне надо ее перегнать,
- сказал он, остановившись.
Мы проходили мимо скамейки. Я хотел посадить его.
- Нет, нет, - сказал он. - Помните, я просил вас об услуге?
- Я могу только повторить, что я в вашем распоряжении, - точно так же,
как три недели тому назад.
- Вы сказали, что вы умеете править автомобилем. Вы можете отвезти меня
в Beaulieu?
- Когда? - спросил я.
- Сейчас, - ответил он.
- Я готов, - сказал я. Я хотел его спросить, в состоянии ли он будет
вынести долгие часы этого переезда, но не сказал ни слова. Мы продолжали
идти, очутившись уже на одном из авеню, окружающих площадь. Старик сказал: