"Гайто Газданов. Вечерний спутник" - читать интересную книгу автора

вербуются из неудачников, убийц и дегенератов и которых деятельность
субсидируется разжиревшими буржуями. Нет, никакого желания помочь всем этим
людям у него не было. - Пусть околевают, пусть околевают, ничего лучшего они
не заслуживают. И вот, за последние полвека, за эти пятьдесят медленных лет,
он знал одно чувство, которое ему не изменило, которое нашло себе такое
идеальное, такое совершенное воплощение. Он замолчал; за очередным поворотом
дороги блеснуло и исчезло море.
- Я не мог умереть, не попрощавшись с ней; это была моя последняя и
самая важная обязанность. Теперь я один.
Мы ехали на этот раз совсем медленно, и это имело некоторый смысл - для
него, потому что ему действительно не стоило торопиться и для меня, потому
что мне было жалко уезжать. Меня вдруг охватило желание вернуться в
Beautieu, поговорить с этой женщиной, попытаться понять ее и ее жизнь, и я
почувствовал безумную жажду постигнуть самое главное, самое основное в этих
двух существованиях - но не то, что можно рассказать в нескольких фразах, а
другое, недоступное объяснению и пониманию, которое вдруг предстало бы мне в
одном изумительном по ясности, в одном недолгом и ослепительном озарении. Но
это было невозможно.
Старик между тем вспоминал всякие подробности о своей жизни с этой
женщиной, ему было жаль расставаться с этой темой, - а он ничего не жалел
обычно, - но это была единственная гармония, которую он знал, потому что во
всем остальном его обступала со всех сторон та мертвая и беспощадная тишина,
которая являлась его окончательным уделом. Но вдруг в этой тишине
воспоминаний возникло еще нечто, для меня совершенно неожиданное.
- Я не могу вспомнить, - сказал он, - одно замечательное стихотворение,
которое мы читали с ней однажды, - очень наивное и светлое; была еще хорошая
погода; это было в начале нашего знакомства. Прекрасное стихотворение,
по-моему, Бодлэра. Вы должны его знать. Я помню только три первых слова:
Lorsque tu dormiras... и не могу вспомнить дальше.
- Я знаю это стихотворение, - сказал я, - но только оно чрезвычайно
далеко от наивности. Это очень печальные и зловещие стихи.
- Напомните мне, - сказал старик.
Я закрыл глаза, сделав привычное усилие, и сейчас же увидел перед собой
эту страницу. Я помнил ее наизусть.

Lorsque tu dormiras, ma belle tenebreuse,
Au fond d'un monument construit en marbre noir
Et lorsque tu n'auras pour alcove et manoir
Qu'un caveau pluvieux et qu'une fosse creuse;
Quand la pierre, opprimant ta poitrine peureuse
Ex tes flanes qu'assouplit un charmant nonchaloir,
Empechera ton coeur de battre et de vouloir,
Et tes pieds de courir leur course aventureuse,
Le tombeau confident de mon reve infini
(Car le tombeau toujours compendra le poete),
Durant ces grandes nuits d'ou le somme est banni,
Te dira: "Que vous sert, courtisane impartaite,
De n'avoir pas connu ce que pleurent les morts?" -
Et le ver rongera ta peau comme un remords {*}.
{* Когда затихнешь ты в безмолвии суровом