"Гайто Газданов. Пробуждение" - читать интересную книгу автора

домой, и это незабываемое выражение печали на лице его матери, низко
склоненная ее голова и пыльная тряпка в ее руке.
Поезд опять остановился и снова двинулся. Глухо зашумела роща,
пролетевшая перед мокрым стеклом вагонного окна, потом опять мелькнула
мутная зелень полей, и затем все шли перед глазами неровные желтые стены
какого-то обрыва, с темными пятнами кустов, росших на скользком откосе.
Пьер смотрел в окно, но то, что возникло перед его глазами, было не
похоже на эту глиняную стену. Он отчетливо вспомнил другие, осенние пейзажи,
сначала Нормандию, куда его повезли, когда он был мобилизован в начале войны
и где формировалась его часть, потом бельгийскую границу, бесконечные окопы,
которые рыл саперный батальон, где он служил, письма от матери - дорогой мой
Пьеро, у меня все по-прежнему... я все думаю о тебе... бедная Франция... мне
кажется, что ты, мой дорогой мальчик, меньше всего заслужил то, что
происходит сейчас... мой дорогой Пьеро, отправляю тебе посылку... помни, что
я всегда думаю о тебе... я знаю, что я вправе гордиться таким сыном...
Дорогой мой Пьеро... в моей жизни было мало счастья, но тем, которое было, я
обязана тебе... если есть на земле справедливость, то Господь сохранит
тебя...
Стояли жестокие зимние холода. Пьер спал, зарывшись в солому,
проваливаясь в ледяную тьму и просыпаясь ранним морозным утром. Потом стало
теплее, затем немцы начали наступление, говорили, что они давно обошли
французскую армию, что все кончено и непонятно почему оцепеневший саперный
батальон Пьера остался на месте, ожидая неизвестно чего. Потом, в сумерках,
лейтенант Робино сказал Пьеру:
- Форэ, нас предали, нас ждет плен и бесчестие. Я ухожу. Хотите идти со
мной?
- Плен? - сказал Пьер, не понимая. - Плен? Бесчестие?
Где-то далеко был Париж, площадь Данфэр-Рошеро, Мартина Форэ - его
мать... дорогой мой Пьеро...
- Я с вами, господин лейтенант, - сказал Пьер. Они шли больше двух
недель, и когда они подходили к Парижу, их уже никто не мог бы принять за
военных. Робино был в потертом пиджаке, синей рубашке и бархатных штанах; на
Пьере была рабочая куртка и слишком короткие полосатые брюки - они достали
эту одежду у мэра небольшой деревни, морщинистого старика со свирепыми
глазами, который накормил их, - они не ели до этого двое суток, - уложил их
спать и утром пожелал им счастливой дороги, протянув руку с черными
крестьянскими ногтями. Париж давно был занят германскими войсками, но никто
не задержал ни Пьера, ни Робино.
В квартире, возле площади Данфэр-Рошеро, все было чисто и аккуратно
прибрано, как всегда, и кровать Пьера была постелена так, как если бы ничего
не случилось и он никогда не отлучался из дома. Город был на три четверти
пуст, делать было совершенно нечего, и Пьер от скуки стал читать книги,
которые нашел в библиотеке отца, бесконечно длинную историю культуры и труды
о каменном веке. Потом люди начали постепенно возвращаться в Париж, а когда
Пьер в десятый раз отправился посмотреть не открывается ли предприятие,
в котором он работал помощником бухгалтера, он вдруг увидел отворенные
ставни, вошел и встретил хозяина, который пожал ему руку и отрывисто сказал:
- Жизнь продолжается, Форэ, несмотря ни на что. Мы возобновляем нашу
работу.
Сначала они были вдвоем - хозяин и он. Потом стали появляться другие, и