"Гайто Газданов. Пробуждение" - читать интересную книгу автора

что для такого назначения у него не было никаких данных. В отличие от
Альберта Форэ, твердо верившего в свою собственную судьбу и в свое
воображаемое превосходство над другими, Пьер был убежден, что место, которое
он занимает в жизни, точно соответствует его способностям и что на большее
он претендовать не вправе. Перед уходом на службу он быстро и небрежно
осматривал себя в зеркало: невыразительные глаза, продолговатое, ничем не
замечательное лицо, чуть-чуть отстающие уши. Воротничок его был всегда
свежим; Пьер вообще отличался почти болезненной чистоплотностью и
брезгливостью, - качества, которые в его жизни подвергались многократным
испытаниям, особенно в казарме и на войне, но которых ничто не могло
изменить. Он также был чувствителен к дурным запахам и поэтому с трудом
переносил метро. И теперь, сидя в купе вагона, он был искренне рад тому, что
путешествие все-таки подходит к концу и что еще через некоторое время он
будет избавлен от общества своих соседей крестьян, которых сама жизнь лишала
в противоположность Пьеру - какой бы то ни было чувствительности к каким бы
то ни было запахам.
На перроне маленького вокзала Пьер увидел Франсуа, который ждал его в
своем длинном дождевике и с огромным черным зонтиком, который он держал над
головой. Проклиная погоду, Франсуа взял под руку Пьера, у которого при
выходе с вокзала никто не спросил билета - вообще вокруг не было видно
никого из железнодорожных служащих и только силуэт смазчика маячил далеко
впереди, возле паровоза. Вместе с Франсуа Пьер вышел на привокзальную
площадь, где их ждала крестьянская двухколесная телега, запряженная тяжелым
вороным жеребцом.
- Ты мне, старик, можешь не верить, - сказал Франсуа, - но вот я сижу
здесь уже пять дней, и за все это время, может быть, часа два не было дождя.
А что в Париже?
- То же самое.
- Да, национальная катастрофа, в общем, - сказал Франсуа. - Ну,
поехали.
Мокрый жеребец потащил телегу наверх по дороге, круто поднимавшейся
влево от маленького городка. Копыта его звучно чмокали в глинистом грунте. С
обеих сторон дороги были невысокие откосы; на откосах и дальше густо росли
деревья, по листьям которых струился и лепетал дождь.
- Автомобильный транспорт у нас еще не налажен, - говорил Франсуа. -
Если бы я тебя не поставил об этом в известность, то ты рано или поздно
должен бы был это тоже заметить.
В лесу крикнула птица. Пьер поднял голову и прислушался, но крик не
повторился.
- Канализации в этой стране нет, - продолжал Франсуа. - Храбрые
туземцы, конечно - не имеют представления о существовании ванн, - впрочем,
что они с ними стали бы делать? Других удобств тоже нет. Вот, говорят, -
цивилизация, культура, двадцатое столетие, национальное самосознание и
прочая дребедень. А живут здесь люди совершенно так же, как жили их предки в
четырнадцатом столетии. Теперь мы поворачиваем.
Телега свернула вправо и въехала в лес. Дороги больше не было: было две
глубоких колеи, которые шли медленными изгибами. Когда Пьер оглядывался
назад или смотрел вперед, он видел только деревья, обступавшие его со всех
сторон. Не было слышно ничего, кроме шума дождя по листьям, тяжелого
всхлипыванья лошадиных копыт и поскрипывания телеги. Воздух был влажен и