"Дмитрий Гаврилов. Дар Седовласа" - читать интересную книгу автора

Муромцем на заставе. Ведь Добрыня единственный, кто у них читать-писать
умеет.
(* таврели (тавлеи, мерилз, кнефатафл) - настольная игра у славян и
германцев, упомянута в русских былинах и "Старшей Эдде")
И он живо представил себе славного витязя - высокого, широкоплечего,
темнорусого, с красивым открытым лицом и незабываемым сиянием добрых глаз.
- Отчего же единственный? Да и где мать его таврелям-то обучилась - уж
не в диких ли лесах вятичей, в сельце своем захолустном? Рязань, кажись,
именуется... - буркнул Владимиров дядя.
Он недолюбливал Добрыню Никитича и не упускал случая подложить свинью
великому богатырю.
- Мало в Киеве умелых? Вот, скажем, Рахта? А сам-то Микитич королю
германскому продул - это и Муромец подтвердить может.
Волчок хотел возразить, что Власилиса, дочь Микулы - та тоже, хоть и
баба, да у волхвов не училась - а самого князя победила, сорвав таланный
куш. Не даром она женка Ставра. Если "с тавром" - все одно любимица скотьего
бога. Но поразмыслив, что Красно Солнышко этому напоминанию не обрадуется,
Волчок прикусил язык.
Насчет Рахты Владимир все и так знал, сам не раз коротал с ним часы за
доской. Тот и впрямь мог не то что переиграть, но даже и перепеть самого
Добрынюшку, настолько был смышлен и голосист.
- И чего он хочет за кота, ентов гость заморский? - осведомился князь.
- Говорит, дело у него к тебе, светлый, - ответил слуга, - а цены не
называет, - уточнил он. - Так чего? Впустить?
- Зови, зови его сюда... - приказал Владимир, и обернувшись к дяде
добавил, - Мне диковина нынче позарез нужна. Будет чем потешить
красу-девицу. Глядишь, слезки-то у дикарки и высохнут. Авось, и
посговорчивей станет!? А то Бермята бересту прислал... Пишет - сущая ведьма.
- С неуступчивыми бабами у нас разговор короткий! - подхватил Малхович
и огладил пышную бороду, - Тут мне скоморошина задачку задал: "Пятеро
держат, да пятеро пихают, да двое гадают: верно или нет?"
- Э, дядюшка! C бородой твоя загадка, - усмехнулся Владимир.
- Никак ведаешь? - расплылся его дядя в улыбке.
- Це ж нитка с иголкою!
- Ха! Ну, а коль один гадает? - не унимался княжий стрый.
- Это швея одноглазая попалась, - ответил уже довольный князь и осушил
полную чару.
Гость стоял в дверях. На плече у него сидел мохнатый кот и гордо
посматривал по сторонам. Это на какое-то время избавило иноземца от
необходимости класть земной поклон Владимиру, был одет он не по-киевски,
скромно да во все черное.
Князь тем не менее приветливо улыбнулся гостю и сделал знак
приблизиться. Тот двинулся меж рядов. Кот, распушив хвост, все также
покачивался на плече чернеца. На когте толстой кошачьей лапы висел тугой
кошель, и зверь поигрывал им.
Палата затихла, только Фарлаф продолжал обгладывать кость, срывая с нее
остатки мяса желтыми зубами. Всецело поглощенный этим, он не обратил на
нового гостя должного внимания. А стоило!
Когда Ругивлад проходил мимо, направляясь к княжескому креслу, кот
изловчился и свободной лапой выхватил у Фарлафа предмет его страсти. Сделал