"Дмитрий Гаврилов. Власьева обитель (из романа "Наследие Арконы")" - читать интересную книгу автора

удовольствие.
До партизанской стоянки было километров десять-двенадцать. Снегу навалило,
да еще вьюга. Затемно доберется. Жаль, правда, ребят. Но тут уж, как
говорится, судьба. Ничего не попишешь... Фрицы, сволочи, для острастки по
кустам стреляют. И надо же было Сашке высунуться. Их машина точно на мину
шла, а он, дурак, возьми и покажись... А может, его и не заметили? Но так
глупо - в самую грудь! Эх, Сашка! Только охнуть и успел.
Немцы вылезли на дорогу и устроили такой салют, что если б не упал в
ложбинку - крышка. Затем два часа преследования. Оторвались. Еще более
нелепая смерть Зинченко. Как его... Мишка? Ваня? Сева? Все звали по
фамилии. Сержант обязан знать имя и отчество своих подчиненных. Завтра
вернемся - похороним по-свойски. Не гоже человечьим мясом зверье кормить.
И лежит теперь этот улыбчивый рядовой Зинченко, тупо уставившись в
холодное небо. И нет ему больше дела до этой проклятой войны. Но не
пройдет и дня, как напишет об нем комиссар - "ваш сын погиб смертью
храбрых", и упадет мать, рыдая, сраженная скупыми строчками похоронки. А
Зинченко лежит себе среди лесочка... Теперь, наверное, уж не лежит. А
где-то там.
Василий неопределенно посмотрел ввысь, но тут же одернул себя: "Ишь,
засмотрелся! А ну, вперед! ...Я всегда готов по приказу
Рабоче-крестьянского Правительства выступить на защиту моей Родины - Союза
Советских Социалистических Республик, и как воин, - тут он ускорил шаг,
пряча щеки в кучерявый черный воротник- ... и как воин Рабоче-крестьянской
Красной Армии, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и
честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над
врагами.
Если же по злому умыслу я нарушу... Вон, брат отца. Умница. Книжный
человек. А двадцать лет отсидел ни за что... И чего он мог нарушить -
одному Богу известно".
Впрочем, дядька не любил распространяться на этот счет. И, что касается
его срока - так это односельчане только подумали- не миновала, мол,
Власова суровая кара советского закона. Ну, был мужик, да сгинул. А за
что? Куда? Деревенька маленькая. Худая. Всяк про соседа своего знает. Но
про дядьку никто ничего толком не ведал. Пропал дядька в двадцатом, Ваське
тогда три годика было, а объявился лишь в тридцать восьмом. Вернулся,
старый черт, ничуть не изменившись, будто под пятьдесят, хоть старше отца
Васьки на пятнадцать лет, а тому уже к шестидесяти. Занял пустую избу у
самого краю. Зарылся в тома книжек. На расспросы отшучивался. Один раз из
обкома заглянули, но как приехали, так и уехали. Мало ли заброшенных
деревень на Святой Руси?
"Что-то вьюга разыгралась? Остановишься - помрешь. Нынче темнеет
ранехонько. А уже часа три, три с половиною. Вперед, парень! Не спи!
Замерзнешь!... Воспрещается оставлять поле боя для сопровождения раненых.
Каждый боец должен ненавидеть врага, хранить военную тайну, быть
бдительным, выявлять шпионов и диверсантов, быть беспощадным ко всем
изменникам и предателям Родины.
Ничто, в том числе и угроза смерти - не может заставить бойца Красной
армии сдаться в плен... Стоп!" - сквозь свист ветра ему почудился звук
чьих-то шагов.
Василий опустился на колено, присматриваясь. Нетронутый ни лыжней, ни