"Борис Гаврилов. Долина смерти (Трагедия и подвиг 2-й ударной армии) " - читать интересную книгу автора

первыми стали выводить из кольца, в то время как их хозяева из корпуса
Гусева оставались в весенних болотах. Личный состав корпуса начали выводить
из прорыва за Волхов только в апреле. Опасаясь авиации противника, людей и
имущество эвакуировали по ночам113. Корпус выходил на "Большую землю" почти
до самого конца Любанской операции.

Зимой-весной 1942 г. Волховский фронт понес значительную убыль в личном
составе. Маршевые роты и батальоны не успевали возмещать потери. Особенно
тяжело пришлось лыжным батальонам. Они не только сражались вместе со
стрелками и кавалеристами, но и совершали рейды в тыл врага, охраняли
коммуникации, выполняли эстафетную связь между штабами частей. Потери лыжных

батальонов оказались столь велики, что кроме 45-го, 46-го, 49-го и
167-го лыжбатов, пришлось расформировать 166-й и 50-й, а в апреле -
вероятно, еще и в связи с таянием снега, 169-й, 170-й, 171-й и 39-й
батальоны114.

Весной возрасли потери среди разведчиков, т.к. большие разливы
затрудняли поиски и иные действия разведки. В 59-й бригаде командир
отдельной саперной роты Тихонов предложил поэтому составить спецгруппу
разведки из лучших коммунистов. В группу вошли старшина роты коммунист
Чушкин и ефрейтор комсомолец Ванюшин. В самом конце марта их забросили во
вражеский тыл на пешеходную тропу среди болот. Вскоре они заметили на тропе
немецкого офицера в сопровождении солдата. Офицер был пьян и горланил песню.
Солдат получил удар ножом, офицера взяли в плен. Он оказался
обер-лейтенантом германского генштаба и привез на фронт приказы и награды из
Берлина. На фронте офицер решил навестить друга и теперь возвращался от него
в штаб. Командир 59-й бригады полковник И.Ф.Глазунов и комиссар бригады
И.Х.Венец допросили пленного. Сначала он держался заносчиво, но когда ему
вернули личные вещи и пообещали отправить в Москву, пленный захотел
отплатить добром и помочь "хорошим большевикам" спасти свои жизни. Он
потребовал лист бумаги, нарисовал на нем расположение 2-й ударной армии и
перечеркнул крестом. Затем он заявил, что привез из Берлина приказ окружить
и уничтожить 2-ю ударную армию и изобразил план операции на схеме. В
подтверждение своих слов он извлек из-за обшлага на рукаве шинели копию
приказа. Сведения были ценнейшими, но ни в штабе 13-го корпуса, которому
подчинялась бригада, ни в штабе армии, ни в Москве на них не обратили
должного внимания115.

Штаб армии и штаб фронта в это время завершали разработку новой
операции по взятию Любани. Интересно, что в воспоминаниях комфронта
К.А.Мерецкова и в статье его преемника на этом посту и оппонента М.С.Хозина
ничего не говориться о данном варианте наступления. Только в воспоминаниях
начальника артиллерии 2-й ударной армии. Г.Е.Дегтярева* есть рассказ о новой
попытке захватить Любань. Планирование наступательной операции в тех
условиях объяснить довольно трудно: армия в болотах, весна, куда уж тут
наступать? Инициатива нового наступления не могла принадлежать Клыкову и
Мерецкову, она могла исходить только от Ставки и Сталина.

Удар на сей раз наносился километров на 30 южнее Любани, в направлении