"Николай Гацунаев. Экспресс 'Надежда'" - читать интересную книгу автора

- Что будете есть? - продолжал венгр. - Спагетти?
- Да, - машинально согласился монах.
- И глоток-другой кьянти?
- Синьор угадывает мысли? - Монах начал понемногу прихо-
дить в себя.
- Синьор и не то еще умеет! - заверил Иван по-русски и в
свою очередь двинул Миклоша коленом.
Несколько секунд монах недоверчиво переводил взгляд с од-
ного на другого, потом улыбнулся и выпростал из-под мантии
руку. Нервные пальцы перебирали янтарные виноградины четок.

* Что я говорил? (нем.)
** Добрый день (нем.), (англ.).

- Я понимаю, синьоры шутят. И все-таки, как вы узнали,
кто я?
- От господа бога! - буркнул Иван и тотчас пожалел об
этом. Улыбки как не бывало. Монах помрачнел.
- Иштван пошутил, - попытался разрядить атмосферу Миклош.
- Не надо на него обижаться.
- Я понимаю, - глухо повторил монах. - Вероятно, он даже
хотел сделать мне приятное. Откуда ему знать... - Он помол-
чал, глядя на струящиеся между пальцами четки. Медленно под-
нял голову, встретился глазами с Иваном. - Мантия и убежде-
ния - не всегда одно и то же, молодой человек.
"А ну, как он в самом деле великий Ноланец? - подумал
Иван. Мысль была настолько абсурдной, что он тут же от нее
отмахнулся. - Не может быть!" Но мысль не уходила. Больше
того: неизвестно откуда нахлынуло ощущение неловкости и ви-
ны. Иван зажмурился и стиснул зубы.
Комманданте... Поп Мефодий... Теперь еще этот Ноланец...
Что он о них знает? А экспресс "Надежда"? Сплошные загадки и
предположения одно невероятнее другого. Вначале он решил,
что попал в плен. Сбили с толку латинские буквы на дверных
табличках. И, как ни странно, безукоризненно правильный
русский язык, на котором изъяснялся комманданте. Так говорят
только иностранцы. Опять же его преподобие Мефодий. Где же
ему еще быть, святейшему, как не в бегах, у фашистов?
Потом всмотрелся и понял, что заблуждается. Публика в
ресторане подобралась разношерстная, но все - на равных. В
плену так не бывает. Плен это плен: допросы, тюрьмы, концла-
геря. Борцы и предатели. В плену от тебя всегда чего-то тре-
буют. А здесь - ничего. Полная свобода. Ешь, пей, делай, что
в голову взбредет. Вот только где ты и зачем - не спрашивай.
Тебе не докучают, - и ты не приставай с расспросами.
Просто? Даже слишком. Иные, - и таких, судя по ресторану,
немало, - вошли во вкус, жили в свое удовольствие и сомнени-
ями не терзались.
А он так не мог. Вновь и вновь мысленно возвращался в ка-
бину подбитого "ила", сквозь грохот и рев пламени хрипел в