"Николай Гацунаев. Не оброни яблока" - читать интересную книгу авторазвон цикад, характерное "такаллик" белоснежных озерных птиц,
которых так и называли такалликами за их резкие, ни на что другое не похожие крики. Он растерянно похлопал себя по карманам, достал зачем-то бумажник, вынул из него паспорт, прочел: "Вербьяный Михаил Иванович, год рождения 1928, место рождения город Львов, ук- раинец, паспорт выдан отделом внутренних дел Ивано-Франковс- кого горисполкома 19 августа 1977 года". Паспорт был реальностью, как и авиационный билет на рейс Львов - Ташкент, водительское удостоверение, костюм, как он сам, наконец, но - хотя здравый смысл и отказывался прини- мать это, - точно такой же реальной была непостижимым обра- зом принявшая его в себя действительность, которая не имела права на существование хотя бы уже потому, что давным-давно стала достоянием истории. Он убрал бумажник в карман, закурил сигарету и вдруг ус- покоился. В конце концов что-то такое должно было произойти. Ведь и ехал-то он сюда, собственно говоря, чтобы встретиться с детством. Вот встреча и состоялась. Так чему же теперь удивляться? А уж коли так, то там, за кладбищем, должна быть проселочная дорога. И если пойти по ней влево, то она приве- дет к воротам пионерлагеря. Проселок был на месте. И ворота были все те же - из ме- таллических прутьев, выкрашенных в зеленый цвет. И надпись над воротами была та же: "Пионерлагерь детдома". И деревян- тых в землю столбика и широкая доска поперек. Он сел на ска- мейку, прислонился к горячей от солнца глинобитной стене и закрыл глаза. А когда открыл их вновь, рядом стояла Ева... Именно такой она и представлялась ему когда-то: невысо- кая, статная, в просторном полотняном платье с незатейливой вышивкой по подолу и вороту, прихваченном выше талии черной бархатной курточкой, и коричневых ручной работы лакированных остроносых туфельках. Плавный изгиб шеи, овальное, чуть ску- ластое лицо, пухлые темно-вишневого цвета губы, щеки, словно припорошенные золотистой пыльцой, прямой, с трепетными кры- лышками ноздрей нос и под удивленно вскинутыми бровями боль- шие карие с золотинкой глаза. Черные как смоль волосы запле- тены в десятки тоненьких длинных косичек. - Ева, - почему-то шепотом произнес он. - Здравствуй, Ева. - Здравствуйте, - она говорила на певучем хорезмском диа- лекте, и он поймал себя на том, что с удивительной легкостью вспоминает давно забытые слова этого древнего языка. - Не узнаешь? Она пристально взглянула ему в лицо и покачала головой. - Нет. Вы, наверное, приезжий? - Да... Нет... - Он окончательно запутался и встал со скамейки. - Посмотри на меня внимательно, Ева. Не может быть, чтобы ты меня не помнила. |
|
|