"Николай Гацунаев. Не оброни яблока" - читать интересную книгу автора

ние состоится, хотя знал почти наверняка, что она этого не
сделает.
И она действительно не вышла.
Раздражение улеглось. И дождь перестал за окном, и стало
слышно, как капает с листьев, и внизу на шоссе торопливо
шлепают по лужам запоздалые автомашины.
Уютно устроившись в кресле, он достал из пачки очередную
сигарету, но прикуривать раздумал и, положив на край столеш-
ницы, наверное, уже в сотый раз за последние несколько лет
мысленно задал себе вопрос: кто же она такая, женщина, с ко-
торой он вот уже три десятка лет состоит в браке и которую
до сих пор так и не смог понять до конца?..
Они встретились в пятидесятом году в клинике Института
имени Филатова, где он мучительно медленно приходил в себя
после очередной операции, которая должна была вернуть ему
зрение.
По утрам сочный баритон профессора Бродского осведомлялся
о здоровье пациента, заверяя, что самое трудное уже позади и
дела идут на поправку. Профессорскому баритону вторил дис-
кант медсестры, то и дело справлявшейся, что бы пациент хо-
тел иметь на завтрак, обед и ужин, и певучей скороговоркой
сообщавшей ему "все за Одессу", в которой он находился уже
больше года и которую представлял себе только по рассказам
медсестры да по веселому треньканью трамвая, то и дело про-
бегавшего мимо института в Аркадию и обратно.
Профессор виделся ему низеньким, круглым человечком, неп-
ременно в очках и с лысиной, а медсестра - крохотной пучег-
лазой девушкой с громадным горбатым носом и шапкой черных
отчаянно вьющихся волос.
Какими они были на самом деле, он не знал, как не знал и
тех, кто лечил его вот уже пять с лишним лет в разных госпи-
талях, клиниках и больницах. Не знал и не мог знать, потому
что, несмотря на все их усилия, продолжал оставаться незря-
чим.
Последнее, что запечатлели его глаза, был крохотный
сквозь прорезь прицела противотанкового орудия белый фоль-
варк под красной черепичной крышей и выползающие из-за фоль-
варка "тигры". Он успел выпустить по ним два снаряда, ощу-
тить острое злорадство и удовлетворение, когда задымил и
развернулся, загородив дорогу остальным, головной танк, и
тут земля перед ним взметнулась на дыбы и, заслонив собой
небо, швырнула его навзничь. Очнулся он уже слепым.
Вначале была боль. Острая, непрекращающаяся, изматываю-
щая. Сотни бережных, заботливых рук постепенно свели ее на
нет. Физическая боль оставила его в покое, но на смену ей
пришла боль духовная, куда более страшная и мучительная. От-
чаянно цепляясь за ускользающие обломки здравого смысла, он
жаждал несбыточного, сознавая, что сходит с ума, и продолжая
вопреки всему и вся верить, что только ее голос, ее руки
способны погасить эту жгучую боль и даровать исцеление.