"Уилла Кэсер. Моя Антония ("Библиотека литературы США")" - читать интересную книгу автора

внушительнее.
Глаза его ничуть не походили на стариковские - ярко-синие, они смотрели
зорко и холодно блестели. Зубы были ровные, белые и такие крепкие, что
деду ни разу в жизни не понадобился дантист. Его тонкая кожа быстро
грубела от солнца и ветра. В молодости дед был рыжий, и сейчас еще его
брови отливали бронзой.
За столом мы с Отто Фуксом нет-нет да и поглядывали украдкой друг на
друга. Пока бабушка готовила ужин, она успела рассказать мне, что Отто -
австриец, приехал сюда молодым парнем и вел полную приключений жизнь на
Дальнем Западе среди рудокопов и ковбоев. В горах его железное здоровье
было подорвано частыми воспалениями легких, и он на время переселился к
нам, в места потеплее. В Бисмарке, немецком поселке к северу от нас, жили
его родные, но он вот уже целый год работал у дедушки.
Как только ужин окончился, Отто увел меня на кухню и шепотом сообщил,
что в конюшне стоит пони, которого купили для меня на распродаже; Отто
объезжал его, чтобы выяснить, не водится ли за пони каких-нибудь
зловредных фокусов, но тот оказался "настоящим джентльменом", и зовут его
Франт. Фукс рассказывал мне про все, что мне было интересно, - и как он
отморозил ухо во время бурана в Вайоминге, когда ездил там кучером на
почтовом дилижансе, и как бросают лассо. Он пообещал на следующий день к
заходу солнца заарканить при мне бычка. Потом принес и показал нам с
Джейком свои кожаные ковбойские штаны и шпоры, достал праздничные сапоги:
их голенища были расшиты необычными узорами - и розами, и двойными узлами,
символами верной любви, - и силуэтами обнаженных женских фигур. "Это
ангелы", - пояснил он с серьезным видом.
Перед сном Джейка и Отто позвали наверх в гостиную на молитву. Дедушка
надел очки в серебряной оправе и прочел несколько псалмов. Голос его
звучал проникновенно, и читал он очень увлекательно; я даже пожалел, что
он не выбрал мои любимые главы из Книги царств. Когда он произносил слово
"селла" [древнееврейское слово, вошедшее в текст псалмов неправославных
библий и служащее указанием для молящихся к повышению голоса или к паузе],
меня в дрожь бросало.
- ...Избрал нам наследие наше, красу Иакова, которого возлюбил. Селла!
Я понятия не имел, что это слово значит, и дедушка, наверно, тоже. Но в
его устах оно звучало пророчески, как самое заветное из слов.
На другое утро я выбежал пораньше, чтобы осмотреться. Мне уже
объяснили, что, кроме нашего, других деревянных домов к западу от Черного
Ястреба не увидишь, только дальше в поселении норвежцев есть еще
несколько. Все наши соседи жили в землянках и в крытых дерном хижинах -
удобных, но не слишком просторных. Наш белый дом, возвышавшийся на полтора
этажа над фундаментом, был выстроен в восточном углу усадьбы, а недалеко
от входа в кухню стояла ветряная мельница. От мельницы к западу усадьба
шла под уклон, и там внизу располагались сараи, амбары и свинарник. Склон
этот был голый, утоптанный, по нему вились размытые дождем канавы. За
амбарами в неглубокой ложбине виднелся маленький грязный пруд, окруженный
ржавым ивняком. Дорога от почты проходила мимо наших дверей, пересекала
двор, шла вокруг пруда, а затем поворачивала на запад, вверх по отлогому
холму к девственной прерии. Там, на горизонте, она огибала кукурузное
поле, такое огромное, каких я раньше не видал. Это поле, да еще делянка за
хлевом, засеянная сорго, были единственными возделанными участками.