"Эрик Гарсиа. Ящер-3 (Мафиозная мистерия)" - читать интересную книгу автора

- Блин, Принстон, - ржет Шерман. - Сорок кусков в год - и тебя там даже
не научили своего босса кидать. - Он смотрит на часы и снова обращается к
Стю. - Значит, говоришь, Пепе сейчас там с наличными?
- Или с билетами... пожалуйста, новокаин уже перестает действовать...
Шерману с Чесом вообще-то глубоко плевать на Стюхину болевую
выносливость. Их куда больше интересует непредвиденный доход, который
компенсирует проигрыш Талларико на ипподроме, причем даже с лихвой. Они
дружно направляются к двери конюшни.
- Винни, - говорит Шерм, - а ты пока здесь грязь убери.
- Какую грязь? - спрашиваю я. - По-моему, здесь чертовски чисто.
Чес ухмыляется и швыряет свежий распад-пакет Стю на хвост.
Мгновенно пронзительные вопли - "СБРОСЬТЕ ИХ! СБРОСЬТЕ!" - и секунду
спустя я уже стою на коленях под боком у массивного раптора, пока его хвост
растворяется прямо у меня на глазах. Шерман с Чесом ушли, и здесь остались
только мы со Стю, да еще с поразительной быстротой исчезающий придаток.
- Я не могу...
- Пожалуйста! - визжит он. - О боже... сбросьте их с меня!
- Уже не получится... - Еще дюйм исчез, и теперь, когда нет Шермана или
Чеса, чтобы его придерживать, хвост вовсю хлещет по полу конюшни, едва не
попадая по мне. Так рисковать я не могу - стоит ему только хоть на секунду
меня коснуться, как бактерии перескочат на мое тело и откроют там новый
ресторан.
- Сиди смирно... прекрати хвостом махать...
Но слов Стю уже не понимает. Мышцы его резко напрягаются, давят на
веревку в отчаянной попытке освободиться - сиденье металлической скамеечки
нешуточно прогибается под тяжестью здоровенного раптора.
Я отбрасываю остатки последнего пакета, хотя их там не так много.
Топический анестетик, немного марли - все, что требуется для обработки
раны, - но ничего, чтобы хоть как-то нейтрализовать распад-бактерии.
Стюхино тело начинают корежить страшные конвульсии, а бактерии тем
временем пробираются еще на два дюйма вверх по его хвосту. Недалек уже тот
момент, когда исчезнут все двенадцать дюймов, и могу себе только
представить, что будет, когда мелкие обжоры доберутся до его туловища.
Сперва я думаю воспользоваться скальпелем, чтобы разрезать веревки и
выпустить Стю на волю, но тут же понимаю, что он не станет сидеть смирно и
не воспримет необходимую операцию как подобает взрослому раптору. Нет, Стюха
начнет биться и метаться, как только я его освобожу, и я, скорее всего,
стану первым объектом, который пострадает от его бешеных метаний по конюшне.
Тогда я решаю пока что оставить его на месте и даже привязываю покрепче. К
тому, что мне предстоит проделать, приятные ощущения не прилагаются.
Лезвие топора по-прежнему острое, и я беру в правую руку тяжелое
оружие. Раньше я никогда ни с чем подобным не обращался - у того, кто вырос
в дебрях Лос-Анджелеса, вряд ли когда-либо возникала особая необходимость
колоть дрова. Больше всего меня удивляет то, что тяжесть топора кажется
очень удобной, едва ли не приятной и ободряющей. Правда, я не сомневаюсь,
что Стю она особенно не ободрит, но что поделаешь - нам приходится принимать
решения и как-то с ними уживаться.
Мой первый удар становится позорным промахом. Я врубаюсь мимо, и лезвие
слегка задевает край хвоста, пуская струю крови в трех дюймах над
демаркационной линией.