"Джим Гаррисон. Легенды осени " - читать интересную книгу автора

поохотятся завтра. Он прочел свои вечерние молитвы, для разнообразия помянув
индейца, хотя на нем, язычнике, они никак сказаться, конечно, не могли.
В четвертом часу ночи он проснулся в поту: сон был такой живой и
реальный, что его еще полчаса трясло. Приснилось, что сыновья погибли в бою,
а он беспомощно стоял на крутом холме; потом он посмотрел вниз, увидел на
себе штаны из лосиной шкуры и понял, что он на самом деле Удар Ножа. Он
раскурил трубку при свете керосиновой лампы и, глядя на стену с зыбкими
тенями, недоуменно соображал, где он сам находился во сне, - вопрос был
особенно мучительным оттого, что в 1874 году, когда его отряд стоял лагерем
на холмах Шорт-Пайн, приехал Удар Ножа и как бы вскользь сказал, что Сидящий
Бык* с пятью тысячами воинов движется к ним с севера, из резервации
Тонг-Ривер. И они скакали трое суток, днем и ночью, чтобы избежать западни;
некоторые от изнеможения привязывали себя к седлам.
______________
* Сидящий Бык (1831? - 1890) - вождь общины хункапапа (народность
сну), возглавлял последнее крупное выступление индейцев против правительства
США, пытаясь воспрепятствовать заселению земель племени.

Ладлоу запахнул халат, вышел из комнаты, прошел по коридору и заглянул
сперва в комнату Альфреда, с ее сентиментальными безделушками, гантелями,
книгами для самообразования; потом в комнату Сэмюела, загроможденную
микроскопами, чучелами животных, включая оскалившуюся росомаху,
ботаническими образцами и поразительно похожим на ястреба куском дерева,
который он в детстве вытащил из реки. Комната Тристана, куда Ладлоу
давным-давно уже не заходил, была окоченело голой: шкура чернохвостого оленя
на полу, шкура барсука на подушке и сундучок в углу. Ладлоу поморщился:
барсука, любимца десятилетнего Тристана, Ладлоу застрелил, когда он загрыз
болонку жены и она закатила истерику. Свирепый любимец Тристана ездил с ним
на лошади, округло пристроясь на луке седла, и утробно шипел на всякого, кто
приближался, кроме индейца. Ладлоу наклонился с лампой над сундучком. Он
чувствовал себя шпионом, но не мог одолеть любопытства. В свете лампы
заблестели серебряные колесики испанских шпор, подаренных Тристану на
двенадцатилетие. В сундуке лежало несколько патронов к крупнокалиберной
винтовке "Шарп", ржавый пистолет неизвестного происхождения, банка с
кремневыми наконечниками стрел, ожерелье из медвежьих когтей - несомненно,
подарок индейца; Ладлоу иногда думал, что Удар Ножа был мальчику больше
отцом, чем он. На дне сундука Ладлоу с удивлением обнаружил завернутую в
шкуру антилопы книгу собственного сочинения, отпечатанную в 1875 году
правительственной типографией, с детской надписью под обложкой: "Эту книгу
написал мой отец".
Ладлоу резко выпрямился, лампа у него в руке опасно накренилась. Книгу
эту он не раскрывал тридцать лет - главным образом от огорчения, что к его
рекомендациям относительно народа сиу не прислушались и даже высмеяли их,
после чего он подал в отставку и уехал в Веракрус. Он увидел, что страницы
размечены и подчеркнуты, и ему стало любопытно, что мог извлечь
невежественный и дикий парень из этой, как он считал, чисто технической
работы. Он забрал книгу к себе в комнату и налил из оплетенной бутыли,
хранившейся под кроватью на случай бессонницы, стакан канадского виски.
Само заглавие выглядело пресно, если пренебречь иронией, которую
сообщил ему последующий ход событий: "Обследование района Блэк-Хиллс в