"Джим Гаррисон. Легенды осени " - читать интересную книгу автора

моря? У некоторых высоких гор нет вида, а некоторые маленькие горы -
благородные и священные, с хорошими родниками.
Удар Ножа оборвал спор, попросив Декера почитать ему из книги "В
объятиях Ньики" Дж. Г. Паттерсона, написавшего также "Людоедов Цаво" - обе о
приключениях британского полковника, охотника и исследователя Восточной
Африки. На Декера они нагоняли скуку, но Тристан начал читать их несколько
лет назад. Удар Ножа закрывал глаза и с глубоким удовлетворением слушал
любимые места, в частности, о львах, которые вспрыгивали на ходу на
железнодорожные платформы, чтобы сожрать рабочих; о слоне-отшельнике с одним
бивнем, пропоровшим коня по имени Аладдин, и - самое лучшее - о носорогах,
которые гибли во множестве, бросаясь на новый поезд, пущенный по их
территории. На этом месте перед Ударом Ножа вставало видение тысяч бизонов,
атакующих Северную Тихоокеанскую железную дорогу и опрокидывающих поезд.
Много лет назад, когда он принимал участие в разгромленном и угасавшем
движении "Пляски Духа", Тот-Кто-Видит-Как-Птица сказал ему, что сотворил
нового бизона, бросив бизоний череп в серную фумаролу в Йеллоустоне, где
Ладлоу измерял для правительства большие водопады. Путешествие веселило
Ножа: он смотрел на низвергавшуюся воду и выкрикивал числа, покуда
раздраженный Ладлоу не просил его замолчать. Тристан обещал когда-нибудь
отвезти его туда, где животные сражаются с поездом.
Кошечка вошла в дверь, стопывая снег с сапог. Она вручила письмо от
Тристана и отвела взгляд. Декер поступил так же. Только Удар Ножа наблюдал
за тем, как Ладлоу открывает конверт, - шайенн, а потому фаталист, он
считал: что случилось, то уже случилось. Ты этого не изменишь, а пытаться -
все равно что бросать камни в Луну.
Ладлоу, мужчина все еще в расцвете поздних сил, состарился за одну
ночь. Горестное оцепенение перемежалось гневом, он принялся пить, и это
обостряло угрызения. В определенной стадии опьянения гнев переходил в
бешенство, рвавшее нити его жизненных сил - словно сухожилия рвались, и он
сгорбился, перестал следить за собой. Он столько раз прочел роковое письмо
Тристана, что оно истрепалось и замусолилось. Когда пришло официальное
письмо с соболезнованиями, он не открыл его, так же как не открывал
ежедневные письма убитой горем жены. Он не столько был вне себя, сколько
отдался своему бессилию. Как они могли запереть Тристана раньше, чем он снял
скальпы с каждого проклятого гунна на континенте! И что это за горчичный
газ, который убивает так, что выжигает легкие, и ослепшие люди едут, не зная
куда, и лошади кричат под ними. Мир стал непригоден для войны, и он от него
обособился. Кошечка горевала, а маленькая Изабель старалась не путаться под
ногами и читала детские книжки Удару Ножа, который однажды вечером
присоединился к своему другу и ментору за бутылкой и на этот раз не
выплевывал. Но через час Декеру пришлось обуздать его, а потом дать еще
виски, чтобы он уснул, и отнести в хижину после того, как он спел
по-шайеннски песню о жизни Сэмюела, его скитаниях в лесу и микроскопах,
открывающих невидимые миры, а потом перешел к шайеннской песне смерти, от
которой Ладлоу расплакался - он не слышал ее сорок лет, с тех пор как на
Дурных землях умер его разведчик.

* * *

В Париже Тристан стал планировать побег после первой же ночи в