"Джим Гаррисон. Человек, который отказался от имени" - читать интересную книгу автора

фильмы для корпораций, а он - в большой нефтяной компании. Жили в
двухэтажной квартире в Уэствуде; через год Лора родила дочь, а еще через год
вернулась на работу. Брак их продлился восемнадцать лет, и в основании его
была сексуальная тайна. Слово "тайна" все еще уместно, несмотря на
безжалостное его опошление в средствах массовой информации, настолько
всеохватывающее, что оно, наверное, отражает нашу потребность истребить
последнее украшение жизни. (По дороге из Калифорнии перед последним курсом
они занимались этим в машине средь бела дня; стоя в уборных заправочных
станций - ради новизны, по-собачьи в придорожных вечнозеленых зарослях, где
сосновые иголки кололи ладони и колени; на столе для пикников в Северной
Дакоте; на полу в мотелях; в спальном мешке, в холодном тумане под
Брейнердом в Миннесоте; на киносеансе ("К востоку от рая") в Ла-Кроссе,
Висконсин:
Ты хотел бы переспать с Джули Харрис?
Не знаю. Никогда об этом не думал.
А ты хотела бы с Джеймсом Дином?
Конечно. Глупый вопрос. Но он умер.)
Брак много лет был несчастным, а закончился довольно дружелюбно. Он
подозревал, что у нее есть любовник, и любовник оказался другом семьи,
Мартином Голдом. Оба они, и Нордстром, и Лора, преуспевали, но порознь, Она,
продюсер, постоянно была в разъездах, а он зарабатывал большие деньги в
нефтяной компании. Единственной точкой пересечения была дочь Соня,
болезненный ребенок, но летом, когда ей было двенадцать, вдруг, за день,
поздоровевший и исполнившийся жизненных сил. Это лишило их единственной
общей заботы, и они окончательно погрузились в свои рабочие дела. Лора
заняла более важное место в компании, которая постепенно вышла на
телевизионный рынок и стала снимать телефильмы - чаще всего на натуре.
Нордстрома снедала зависть к ее праздничной профессии, так непохожей на
кабинетную холодность собственных занятий. Бизнесмены по большей части -
такие же жалкие бедняги, как все остальные, а Нордстром обладал особенной
редкой силой дисциплинированного, умного, красивого, ужасно основательного
человека, который никогда не болтает зря и всякое дело доводит до конца без
лишнего шума - чем завоевал уважение тестя, когда тот увидел плоды его
труда: прекрасный дом в Беверли-Глене.
В этом стазе они могли просуществовать сколько угодно, но однажды
вечером, за ужином, дочь с устрашающей страстностью шестнадцатилетней
сказала им, что оба они сухари. Лора только посмеялась, а Нордстром был
глубоко уязвлен: так тяжело трудиться шестнадцать лет, чтобы собственная
дочь назвала тебя сухарем. Впрочем, ему хватило ума подумать, что он и
вправду отчасти сухарь и в фирме у него репутация человека, начисто
лишенного сантиментов. Что нисколько не беспокоило его до этой минуты.
Вечером после неприятного откровения Нордстром отступил от своего
твердого правила в отношении питья - два виски с водой после работы и
немного вина за ужином. Он хорошенько приложился к бренди и попробовал
завести более доверительный разговор с Соней. Она была внимательна, но позже
ему пришло в голову, что это просто вежливость. Он до такой степени был, что
называется, "образцовым отцом", что по-настоящему не понимал дочь, и она,
как всякий ребенок вела с ним такую же формальную, хотя и шаловливую игру.
После разговора он спохватился, что выкурил за это время полдюжины сигарет,
и пообещал дочери после окончания колледжа "БМВ", если она не будет курить.