"Николай Гарин. Таежная богиня" - читать интересную книгу автора

Никита время от времени поглядывал на пухленькую кучку долларов и
разрывался на части. Голоса внутри него крепли и требовали быть разумным и
рациональным. Когда еще привалит удача, когда еще случится вот такая халява?
Но вместе с голосами был еще смех, хриплый и тихий. Этот едва различимый
смех перекрывал его разумные мысли.
- Ну так как, уважаемый? - проговорил гость. Он поставил стакан,
отломил от плитки квадратик и поднес ко рту.
- Да никак, - неожиданно для самого себя произнес Никита. Не обращая
внимания на хваленый коньяк, он выпил второй стакан своего портвейна и очень
взбодрился.
- О-о, а мне это начинает еще больше нравиться, дорогой мой! Ваше
упорство и торг вполне, как говорится, понятен и уместен, мало того, это,
если быть предельно откровенным, делает вам честь. Тогда мне остается
выложить все карты и, так сказать, как Бог даст.
- Это что, - не выдержал быстро пьянеющий Стасик, - это за что такие
деньги, Никита, ты что-то продаешь?
- Потом, молодой человек, потом. Вот смотрите, - гость опять повернулся
к Никите, - мое последнее предложение. - Он в третий раз достал бумажник, и
кучка намного выросла. - Здесь, дорогой вы мой Никита, три тысячи, в
переводе на ваши рубли сегодня это небольшое состояние.
Никита допил портвейн, посмотрел на гостя так, будто только что увидел
его у себя в комнате, потом на обомлевшего Стасика, у которого рот был
открыт в молчаливом вопле, и только потом перевел взгляд на край стола, где
возвышалась пачка иностранных денег. Голова стремительно туманилась.
- Сударь, вы издеваетесь. Вы слепы и ничего не смыслите в живописи.
Посмотрите на этот "шедевр", - Никита сделал неуверенные шаги в сторону
двери, опасно покачнулся, но вовремя схватился одной рукой за дверную ручку,
а другой с трудом перевернул картину. Едва это произошло, как комната
наполнилась каким-то странным свечением, настольная лампа, точно от стыда,
почти погасла, а все пространство засверкало, будто от мельчайшей золотистой
пыли. Гость соскочил со стула.
- Нет, Никита, я, н-нет, без нее... - мучительно делая глотательное
движение, проговорил гость, не отрываясь от полотна, - я н-не могу, не могу
уйти без эт-той картины...

Никита очнулся оттого, что его опять тормошили, выталкивали из сна.
- Гердов, вставай, тебя академик Анисимов хочет видеть! Слышишь, нет?
Вставай! Отец договорился о пересмотре работы... Ну, конечно, и вино, и
коньяк, - Валерия обозревала захламленный стол, продолжая расталкивать
Никиту. - Как ребенок, честное слово, нельзя одного оставить. Вставай, мойся
быстрее, машина ждет. И холст. А... где холст?! Эй, Гердов, куда холст дел?!
Где он?!
- Как где?! - Никиту аж подбросило на кровати. Он вскочил и уставился
на то место, где накануне стоял "Спящий огонь" - так он назвал свою картину.
- Ты что, продал?! - Валерия встала и попятилась от Никиты. Она
таращилась на Гердова, отказываясь верить.
Никита ватными руками стал раскидывать вещи, заглядывая под стол,
кровати, вывернул наизнанку шкаф, потом бросился в двести шестую к Стасику
Пилипенко, вспомнив, что тот еще оставался в комнате, когда он отрубился.
- Никита, эй, что, что случилось?! - Валерия кинулась следом, прекрасно