"Ромен Гари. Леди Л." - читать интересную книгу автора

легче пятнало свою честь головой, нежели задом.
Нравственность не уживается с удовольствием. Проституток уводили в
тюрьму Сен-Лазар и осматривали, а ученые мужи, пытавшиеся подменить
сифилис генетическим отравлением, также передающимся по наследству,
вызывали восторг поборников добродетели. Леди Л. была не очень склонна к
философским размышлениям, и еще меньше - к политике, однако после первых
атомных взрывов она послала в "Тайме" скандальное письмо, в котором
извращения науки сравнивала с извращениями чувств и требовала, чтобы
ученых Хартвела поставили на учет, регулярно подвергали медицинскому
освидетельствованию, а проституция мозга, так же как и прочая, строжайшим
образом регламентировалась и контролировалась. Часто она с мягкой улыбкой
думала об улице дю Жир, где порок был еще не так страшен и не претендовал
на то, чтобы вовлечь в кровавую бойню весь мир. Извращенцы, которые туда
приходили, грезили лишь о своем собственном разрушении; находясь в
нескольких минутах от прирученного небытия и даже обласканного поддельным
запахом несчастных бодлеровских цветов зла, они не боялись с наступлением
ночи появляться на темной улочке, где под фонарем их поджидала смерть с
платком, обернутым вокруг шеи, и с цветком в зубах, в то время как
тонкоголосые рояли и аккордеоны шелестели за стенами своими грустными
народными песнями и танцами. "В целом, - размышляла Леди Л., - мир такой
же банальный и условный, как нежная любовь двух голубков или Поля и
Вирджинии".
Итак, воспитанием Анетты занялся ее отец, и, когда ей исполнилось
восемь лет, он стал заставлять ее заучивать наизусть и пересказывать
избранные отрывки из "Основ анархии". Вскоре она ему декламировала призывы
к социальному восстанию так же, как другие дети рассказывают басни
Лафонтена. Господин Буден с удовольствием слушал, кивая иногда головой в
знак одобрения и затягиваясь сигарой, едкий, противный запах которой
вызывал у девочки тошноту. Мать ишачила во дворе, отец разглагольствовал о
справедливости, о природном достоинстве человека, о преобразовании мира;
быть может, у нее остались бы и не столь тягостные воспоминании об этих
уроках, если бы он хоть раз спустился во двор и помог жене. Та умерла,
когда Анетте было четырнадцать лет, и отец счел вполне естественным, что
девочка должна продолжить дело матери, чем она какое-то время и
занималась, но потому только, что была слишком растеряна, чтобы думать о
протесте. Ни в хлебе, ни в абсенте господин Буден недостатка не испытывал
и продолжал заниматься воспитанием малышки, описывая в розовых тонах
будущее человечества после упразднения семьи и общества, когда индивидуум,
свободный от всякого принуждения, расцветет наконец во всей своей
природной красе и на земле воцарится полная гармония - гармония душ, тел и
ума. Поскольку абсент делал свое дело, господин Буден в результате
поднимался в своем идеализме на такие высоты, что она вынуждена была
помогать ему раздеваться и укладывала его в постель, чтобы он не упал и не
ушибся. Однако выпады теоретика против института семьи вскоре стали более
определенными и более целенаправленными, и девочка ясно увидела, как он
намеревается освобождать детей и родителей от пут буржуазной
нравственности и предрассудков, связывавших их по рукам и ногам. Когда это
происходило, Анетта с руганью на устах выпрыгивала из кровати, хватала
скалку и наносила своему родителю несколько ударов по голове, и господин
Буден, с бутылкой в руке, сразу же отступал назад. Она запирала дверь на