"Ромен Гари. Жизнь впереди" - читать интересную книгу автора

пришей кобыле хвост. Пацанов слишком много, чтобы их всех замечать, среди
них некоторые вынуждены даже подыхать с голоду, чтобы кто-то их наконец
заметил, а некоторые собираются в банды, тоже чтоб на них внимание обратили.
Мадам Роза говорит, что в мире мрут миллионы мальцов и кое-кто из них даже
дает себя перед смертью сфотографировать. Мадам Роза говорит, что пенис -
это враг рода человеческого, и единственный порядочный тип среди
врачевателей - это Иисус, потому что появился на свет без помощи пениса. Она
говорит, что это исключительный случай. Мадам Роза говорит, что жизнь может
быть замечательной, но ее еще по-настоящему не открыли, и в ожидании этого
надо как-то жить. Мосье Хамиль - тот тоже говорил мне много чего хорошего о
жизни, а особенно о персидских коврах.
Лавируя между машинами, чтобы их попугать, потому что задавленный
пацан, клянусь вам, никому удовольствия не доставит, я чувствовал себя
значительным, потому что знал, что в моей власти причинить им бесконечные
неприятности. Я не собирался дать себя задавить, просто чтоб кому-то
подгадить, но уж внимание-то на себя я обратил. Есть один парнишка, Клодо
его зовут, так он дал себя сбить, играя вот так в идиота, и получил право на
три месяца ухода в больнице, тогда как дома, потеряй он ногу, папаша погнал
бы его ее разыскивать.
Уже пришла ночь, и мадам Роза, должно быть, начинала бояться, потому
что меня дома не было. Я припустил бегом, потому что уделил себе будь здоров
сколько времени без мадам Розы и меня грызла совесть.
Я сразу же увидел, что она еще сильней разрушилась, пока меня не было,
и особенно вверху, в голове, где дела у нее шли особенно паршиво. Часто она
в шутку говорила, что в ней жизнь чувствует себя неуютно, и теперь это
становилось заметно. Все, что у ней имелось, причиняло ей боль. Уже месяц,
как она прекратила ходить за продуктами из-за нашего седьмого этажа и
говорила, что не будь тут меня, чтобы о ней заботиться, у нее вообще пропал
бы к жизни всякий интерес.
Я рассказал ей про то, что видел в том зале, где возвращались назад, но
она только вздохнула, а потом мы слегка перекусили. Она знала, что быстро
разрушается, но стряпала еще очень хорошо. Единственное, чего она не хотела
ни за что на свете, так это рака, и тут ей повезло, потому что одного только
рака у нее и не было. Во всем же остальном она была до того изношена, что
даже волосы у нее перестали выпадать, потому что та механика, которая делала
так, чтобы они выпадали, тоже пришла в негодность. В конце концов я побежал
за доктором Кацем, и он пришел. Он был не такой уж старый, но лестниц себе
позволять уже не мог, потому что это ложилось ему на сердце. На этой неделе
у нас было трое мальцов, из которых двое уезжали завтра, а третий - в
Абиджан, куда собиралась удалиться на покой в sex-shop(13) его мать. Свой
последний выход на панель она отпраздновала два дня назад, двадцать лет
проборовшись за жизнь на Центральном рынке, и сказала мадам Розе, что на
праздновании она так переволновалась, что у нее потом было ощущение, будто
она разом постарела. Мы помогли доктору Кацу подняться, поддерживая его со
всех сторон, и он выставил нас за дверь, чтобы обследовать мадам Розу. Когда
мы вернулись, мадам Роза была счастлива: это не рак, доктор Кац - великий
медик и хорошо сделал свое дело. После он посмотрел на нас всех, но. хоть я
и говорю "всех", то были уже жалкие остатки, и я знал, что скоро останусь
здесь один. В квартале ходили орлеанские слухи, будто старуха морит нас
голодом. Я уж и не помню имен трех остальных мальцов, которые тогда у нас