"Ромен Гари. Жизнь впереди" - читать интересную книгу автора

Поначалу я подумал, что этими нежностями она просто хочет выманить
назад яйцо, и крепко держал его в руке в глубине кармана. Ей полагалось бы
влепить мне затрещину, как это делает мать, когда попадаешься ей на глаза.
Но эта женщина поднялась, пошла к прилавку и принесла мне еще одно яйцо. А
потом поцеловала меня. Тут меня обуяла такая надежда, просто слов нет. Я
проторчал перед этой лавкой все утро. Сам не знаю, чего ждал. Время от
времени женщина улыбалась мне, а я все стоял там с яйцом в руке. Мне было
лет шесть или около того, и я думал, что вот это уже на всю жизнь, а мне
всего лишь яйцо подарили. Я вернулся домой и весь день промаялся животом.
Мадам Розы не было, она ушла лжесвидетельствовать в полицию, ее попросила об
этом мадам Лола. Мадам Лола - это перевертыш с пятого этажа, она работает в
Булонском лесу, а перед тем как стать перевертышем, была чемпионом по боксу
в Сенегале и недавно здорово отделала в лесу одного клиента, который
некстати сунулся со своим садизмом, - откуда ему было знать. Мадам Роза
пошла свидетельствовать, что в тот вечер они были с мадам Лолой в кино и
потом вместе смотрели телевизор. Про мадам Лолу я вам еще расскажу, это
человек и впрямь не как все - такие бывают. Я ее очень за это любил.
Дети все очень заразительные. Стоит завестись одному, как тут же
появляются другие. В то время нас у мадам Розы было семеро. Двое, правда,
были приходящими: мосье Мустафа, всем известный мусорщик, приводил их утром,
перед шестичасовыми отбросами, за неимением жены, которая отчего-то умерла.
Под вечер он забирал их к себе и заботился о них сам. Из постоянных были
Мойше, у которого возраста еще меньше, чем у меня; Банания, который все
время улыбался, таким уж радостным уродился; Мишель, у которого были
когда-то родители-вьетнамцы и которого мадам Роза вот уже год - с тех пор
как за него перестали платить, - собиралась завтра же выставить за дверь.
Эта еврейка была славная женщина, но и у нее были пределы. Часто случалось,
что женщины уезжали бороться за жизнь в далекие края, где за это здорово
платят, и оставляли своего ребенка мадам Розе, а сами никогда уже не
возвращались. Просто уезжали, и с концами. Обычная история: дети, от которых
не сумели вовремя избавиться и в которых нет надобности. Иногда мадам Розе
удавалось поместить их в семьи, которые чувствовали себя одиноко и нуждались
в ком-то, но это было непросто, потому что есть всякие законы. Если женщина
вынуждена бороться за жизнь, то не имеет права на родительство - так велит
проституция. Вот она, боясь потерять работу, и прячет свое дите, не желая
видеть его призретым. Она сдает ребенка на хранение к людям, которых хорошо
знает и которые умеют помалкивать. Обо всех, кто на моих глазах прошел через
руки мадам Розы, и не расскажешь, но таких, как я, осевших там окончательно,
было мало. После меня самыми долгосрочными были Мойше, Банания и вьетнамец,
которого в конце концов взяли в ресторан на улице Мосье ле Пренс и которого
я теперь и не узнаю при встрече, так это далеко.
Когда я начал требовать мать, мадам Роза обозвала меня юным вымогателем
и что все арабы такие: дай им палец, так они всю руку норовят отхватить. На
самом деле мадам Роза была вовсе не такая и говорила так только по причине
предрассудков, и я знал, что меня она любит больше всех. Но как только
заблажил я, загорланили и все остальные, так что мадам Роза оказалась лицом
к лицу с семью мальцами, которые один громче другого требовали себе мамаш.
Тогда она присоединилась к нам, и мы устроили самую настоящую коллективную
истерику. Она принялась рвать на себе волосы, которых у нее уже почти не
было, и от неблагодарности у нее полились слезы. Она закрыла лицо руками и