"Ромен Гари. Жизнь впереди" - читать интересную книгу автора

- Потому что вы снабдили мальчика такой метрикой, которая не имеет ни
малейшего отношения к его истинному возрасту. Вы слишком привязаны к этому
малышу.
- Я только боюсь, как бы его у меня не отобрали. Заметьте, про него
никто ничего не сможет доказать. Такие вещи я помечаю на клочке бумаги или
просто держу в голове, потому что девицы вечно трясутся, как бы это не
выплыло наружу. Проститутки со своими дурными наклонностями не могут
воспитывать детей, потому что лишены родительских прав. Благодаря этому их
можно держать в руках и шантажировать годами, они согласны на все, лишь бы
не потерять свое чадо. А сейчас среди сутилеров полно самых обыкновенных
сводников. Никто уже не хочет делать свое дело как положено!
- Вы славная женщина, мадам Роза. Сейчас я пропишу вам успокоительное.
Так я ничего и не узнал. Только стал еще уверенней, чем прежде, что
старуха что-то от меня утаивает, да я не так уж и рвался узнать. Чем больше
знаешь, тем меньше остается хорошего. Мой приятель Махут - он тоже сын шлюхи
- говорил, что среди нас тайна - дело обычное, из-за закона больших чисел.
Он говорил, что если женщина делает все по правилам, но происходит
несчастный случай и она решает ребенка сохранить, то ей постоянно угрожает
административное расследование, а хуже этого ничего не бывает, это для нее
уж точно хана. В нашем случае расплачивается всегда мать, потому что отец
охраняется законом больших чисел.
У мадам Розы на дне чемодана хранился клочок бумаги, где я записан как
Мухаммед, а еще - три кило картошки, фунт морковки, сто грамм масла, одна
фиш, то есть рыбина, триста франков, воспитывать в мусульманской религии.
Была там и дата, но это всего лишь день, когда она приняла меня на хранение,
и понять, когда я родился, невозможно.
Об остальных пацанах заботиться приходилось мне, особенно по части
подтирания, потому что мадам Розе из-за своей толщины нагибаться было
тяжело. Талии у нее вообще не было, и зад переходил сразу в плечи без
остановки. Когда она шла, будто вся квартира с места сдвигалась.
По субботам к вечеру она надевала синее платье с рыжей лисой и серьги,
накрашивалась краснее обычного и уходила посидеть во французское кафе
"Купол" на Монпарнасе, где съедала кусок торта.
Я никогда не подтирал пацанов старше четырех лет, потому что имел свое
достоинство, а бывали такие, что делали в штаны нарочно. Но я-то хорошо знаю
этих паршивцев и научил их таким вот макаром играть, я имею в виду -
подтирать друг дружку: я им объяснил, что так оно веселей, чем оставаться
при своих интересах. Дело пошло как нельзя лучше, и мадам Роза поздравила
меня и сказала, что вот и я уже начинаю бороться за жизнь. Сам-то я не играл
с другими пацанами, они для меня были слишком маленькими, разве что начнешь
иной раз сравнивать пипирки, и тогда мадам Роза свирепела, потому что ужасно
эти вещи не любила из-за всего, что ей пришлось пережить. Продолжала она
бояться и львов по ночам, и даже не верится, что можно так нападать на
львов, когда подумаешь, сколько для страха есть настоящих причин.
У мадам Розы были сердечные неприятности, поэтому по магазинам из-за
лестницы ходил я. Для нее не было ничего хуже этажей. Она все сильней и
сильней свистела при дыхании, и я из-за нее тоже начал мучиться астмой - как
говорит доктор Кац, нет ничего заразней психологии. Это такая штука, о
которой мало что известно. Каждое утро, видя, как мадам Роза просыпается, я
был счастлив, потому что и у меня бывали кошмары - я страсть как боялся