"Александр Гаррос, Алексей Евдокимов. [Голово]ломка " - читать интересную книгу автора

перестали замечать меня самого. Пока я не потерялся.
Из советской журналистской коммуналки - двадцатиэтажного Дома Печати -
редакции латвийских изданий центробежной силой стремительно растущей
арендной платы разносило по городу. Отнесло - километра на четыре, за реку,
в отдельный новодельный особнячок в деловом городском суперцентре, - и нас.
Один переезд равен двум пожарам и трем наводнениям, и конвейерное движение
газетной жизни прервалось на девять дней. По истечении их я прибыл на новое
место. В мой будущий кабинет, маркированный сакральным буддистским номером
512. Новенькая массивная дверь не поддавалась. Потом подалась. За дверью по
сложным пересекающимся и явно не случайным маршрутам очень быстро и
целенаправленно циркулировали несколько незнакомых мне и неотличимых друг от
друга молодых людей в клубных пиджаках и очках в золоченой оправе. Они
говорили по сотовому телефону, ели гигантский сэндвич "субмарина", цокали
клавишами ноутбука, диктовали секретарше, отсылали и принимали факс, глотали
кофе - как мне показалось, все разом и каждый одновременно. Секунд пять я
глядел на них и складывал в голове примитивную фразу "извините, кажется, я
ошибся дверью". Однако один из молодых людей опередил меня. Чуть
скорректировав свой точно просчитанный курс, но не прерывая движения, он
отклонился к двери и экономным жестом закрыл ее перед моим носом. На меня
даже не глянув. - Извините, кажется, я ошибся дверью, - изысканно признался
я армированной древесно-стружечной панели темно-коричневого цвета. Постоял.
И отправился прояснять ситуацию. Самый Главный сидел посреди своего нового
кабинета, в два с половиной раза превосходящего метражом и кубатурой
прошлый, в кресле-трансформере из синтетической кожи. Видно было, что
креслу, невзирая на отрекламированную гуттаперчевую лояльность к любым
формам и размерам, нелегко было адаптироваться к форме и размеру личного
представителя. Мимолетом я пожалел предмет обихода. Самый Главный вдумчиво
изучал что-то маленькое и стеклянно отблескивающее. Приблизившись, я увидел
колбу, где в желтоватом физрастворе вальяжно плавала половина мошонки вида
homo sapiens, идеально отчлененная чем-то острым. Я вздрогнул и вгляделся.
Кажется, это была все-таки натуралистичная пластиковая имитация. А на колбе
обнаружилась чопорного лабораторного вида этикетка с лаконичной надписью
"Яйцо Фаберже". Самый Главный поднял на меня взгляд. Недоуменный и
неузнавающий. Я подождал, пока система "свой-чужой" сработает наконец с
положительным результатом, но взгляд не менялся. - Лев Львович, - промямлил
я, - там это... кабинет, некоторым образом... Самый Главный мигнул и
аккуратно отложил мошонку на край недосмонтированного стола элитных офисных
пород. - В чем дело? - агрессивно осведомился он.
- Ну, кабинет, - сказал я доходчиво. - Теперь у меня где? - А зачем
тебе кабинет? - поинтересовался Самый Главный. - Работать, - удивился я.
- Работать, - задумчиво и почти мечтательно повторил он. C неожиданным
проворством борца-сумотори поднялся и подошел к широкому светлому окну. - А
что ты умеешь делать? - он полуобернулся от окна и нацелил в меня перст с
перстнем. - Колумнист я, - сказал я, ничего не понимая. - Ну... Комментатор.
Аналитик. - Чего-чего? Это самый умный, что ли?
Я не нашелся, что ответить.
Личный представитель Лев Львович подождал. Не дождался. Удовлетворенно
кивнул сам себе и поманил меня ничтожным гальваническим подергиванием того
же перста. Машинально я приблизился. - Вот посмотри, умник, - произнес Самый
Главный задушевно, ткнув универсальным пальцем в еще не дефлорированный