"Джеймс Алан Гарднер. Неусыпное око" - читать интересную книгу авторапобочные явления, какие ловушки? Кому на самом деле достанутся льготы,
привилегии, деньги? "Око" анализирует последствия того, что на самом деле представлено к рассмотрению, и рассказывает обо всем миру. Тогда уже людям решать, то ли это, что им нужно. Я впитывала объяснения Зиллиф о том, как прокторы приучались контролировать свою собственную необъективность в политике - не устранять ее (что невозможно), но выволакивать ее на поверхность, тащить за уши, а далее выступать "адвокатом дьявола" сначала одного убеждения, потом другого, затем третьего - так восхищенный ценитель обходит скульптуру, пытаясь увидеть ее со всех сторон. Прокторы также получали широкое научное образование: чтобы не погрязнуть в самонадеянном невежестве, они обучались истории, социологии, психологии, ксенологии,[5] бухучету, динамике денежных средств и, конечно, точным наукам. В эти дисциплины было тесно вплетено физическое совершенствование - организм, живущий одним только мозгом, обречен на инертную глупость в своей же области, усложняя простейшее в попытках поразить самого себя умственной мощью. Здоровые, ясно и трезво мыслящие люди знают, как выбраться из плена мозга и снова вселиться в свое тело. Поэтому члены "Неусыпного ока" обучались таким дисциплинам улумов, которые мы, люди, назвали бы йогой, цигун, медитацией, боевыми искусствами: гибкость тела сделает гибкой душу. Боже, боже мой... слушая Зиллиф, я хотела гибкую душу. Я просто хотела душу, и точка. И во имя всех святых и Владычицы нашей Богоматери я хотела сделаться лучезарной. Яркой, словно священный огонь. Драгоценной. Значительной для значительных событий. Поразительной - до обморока и до дрожи, - полной смысла. Я хотела стать первооткрывателем панацеи от чумы; захватывает дух; ослепить вселенную своей красотой, умом, талантами и мудростью; быть незабываемой, шикарной, умелой, сексапильной, счастливой и живой... Ближе к вечеру пятого дня Зиллиф больше не смогла говорить - язык, губы и челюсть обмякли в одно мгновение. На полуслове. - Фэй Смоллвуд, почему ты всегда такая... А потом жуткий булькающий звук, потому что горло все еще выталкивает голос, который нечем оформить в слова. Моя подруга Линн называла этот звук "нагрузка на пассивную увулу"... хотя увулы - маленькие язычки - отсутствовали в гортани улумов: - А-а-а-а-а-а-а га-а-а га-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а ха-ах ка-а-а-а-а-а-а-а-а... "Фэй Смоллвуд, почему ты всегда такая а-а-а-а-а-а-а га-а-а га-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а ха-ах ка-а-а-а-а-а-а-а-а..." Я нежно приложила пальцы к губам Зиллиф, останавливая ее. Каким неистово-жгуче-горестно-личным было это прикосновение. И до и после этого дня я прикасалась к Зиллиф повсюду, сверху и снизу, обмывая и протирая все уголки и складочки... но это все были только игры в сестру милосердия, просто механическая работа. Со мной навеки останется лишь это прикосновение - кончики моих пальцев на ее ослабевших безвольных губах - тс-с-с, все кончено. Она больше не пыталась заговорить, больше не издавала хырчащих и фырчащих звуков. Я бы поцеловала ее, если бы у меня была хоть одна возможность получить ее разрешение. Но все пути были перекрыты: глаза, лицо, |
|
|