"Алан Гарнер. Волшебный камень Бризингамена" - читать интересную книгу автора

ненормальная. Ничего нельзя было понять из ее речей. У Колина взмок лоб. Ему
сделалось нехорошо.
Затем где-то поблизости и весьма кстати залаяла собака. Дама издала
яростный вопль и резко повернулась. Напряжение спало. Колин с удивлением
увидел, что он держится за ручку задней дверцы машины, которая уже наполовину
распахнута.
- Заткнись-ка, Скэмп, - послышался сердитый голос Гаутера. Он переходил
дорогу, направляясь к своим воротам. Тем временем Скэмп отбежал от него и,
ощерившись, рычал на машину.
- А ну, ко мне! - скомандовал Гаутер. Скэмп нехотя повернулся, а Гаутер
помахал ребятам и показал рукой на дом, давая понять, что чай уже на стопе.
- Это мистер Моссок. Он сможет указать вам дорогу на Макклесфилд.
- Не сомневаюсь, - огрызнулась дамочка и, не говоря больше ни слова,
плюхнулась в машину и дала газ. При этом лицо ее выглядело точно грозовая
туча.
- Ну, - сказал Колин, - что бы это все значило? У нее явно не все дома. Я
ждал, что она вот-вот закатит нам истерику. Как ты думаешь, что это с ней?
Сьюзен не ответила. Она улыбнулась вымученной улыбкой и пожала плечами. И
только когда они подошли к своим воротам, проговорила:
- Не знаю. То ли это от жары, или потому что мы перегуляли, но все время,
пока ты разговаривал с этой теткой, мне казалось, что я вот-вот упаду в
обморок. Но страннее всего то, что моя слезка замутилась.
Сьюзен очень любила свою слезку - кусочек горного хрусталя, отшлифованный
в виде капли. Хрусталь был оправлен в серебро и прикреплен к серебряному
браслету-цепочке. Мамин подарок. Сьюзен его никогда не снимала. В общем-то
обычный камешек, но Сьюзен заметила давно, еще когда была поменьше, если
камешек повернешь особым образом, ну так, чтобы на него прямо падал луч света,
тогда... тогда удавалось разглядеть в самой глубине, в самой сердцевине
хрусталика столб колеблющегося голубого пламени, оно подрагивало, шевелилось,
двигалось, было живым и очень красивым.
Бесс Моссок захлопала в ладоши, когда увидела Слезку на запястье у Сьюзен.
- О, да это же Брайдстоун! Подумать только, что он сохранился в целости
столько времени!
Сьюзен ничего не поняла, но Бесс продолжала говорить.
Выяснилось, что эта капелька, как она сказала, досталась ей от матери, а
той - от ее матери, и так дальше, и почему камень назывался Брайдстоун, все
позабыли, но он всегда, всегда переходил от матери к дочери, и происхождение
камня потерялось где-то в отдаленные времена. И Бесс подарила его их маме,
потому что этот камешек всегда нравился детям, и "твоя мама не была
исключением", добавила Бесс.
Лицо у Сьюзен вытянулось.
- Но тогда я должна вернуть его тебе, раз это фамильная драгоценность...
- Да ничего подобного! Пусть он будет у тебя. У меня же нет своих детей, а
мама твоя была мне все равно что дочь. Я вижу, камешек попал в хорошие руки.
Обычно слезка всегда поблескивала на руке у Сьюзен, но в минуты,
проведенные возле машины, камень вдруг затуманился и сделался цвета молочной
сыворотки.
- Пошли, Сью! Попьешь чаю, может, тебе и полегчает. Где Гаутер?
- Но Колин! - воскликнула она, протягивая руку с браслетом. Она уже
приготовилась сказать "посмотри же", но слова замерли у нее на губах, потому